Какой надлежит быть модернизированной российской экономике – известно: она должна стать «инновационной», «эффективной», «конкурентоспособной» и «социоориентированной».

Но это – только пожелания экономистов. А вот желает ли становиться таковой сама экономика? У неё-то хоть кто-то спросил?

Между тем научная методология экономического анализа предполагает иной путь – не перечень того, чем должна стать российская экономика, а изучение объективно присущих ей сегодня тенденций, пролонгацию этих тенденций и на этой основе оценка, в какой степени эти тенденции поддаются коррекции.

Известно, что тяжелые, длительно решаемые и никак не разрешаемые проблемы – постоянный спутник российской экономики на протяжении последних веков.

Не стали в этом отношении исключением и первые два десятилетия нового века.

Какие же долгосрочные тенденции можно усмотреть в современном состоянии российской экономики, тенденции, которые объективно будут задавать векторы её инерционного движения?

1. Промышленность России ещё очень долгое время не сможет занять доминирующего статус в мировой экономике, поскольку для этого требуется то, что ей никак не даётся, – максимальная эффективность. Отсюда следует, что сырьевая специализация и экспорт сырья на этот долгий период будет оставаться основным источником экономического развития.

2. Однако рынки сырьевых товаров гораздо чувствительнее к конъюнктурным колебаниям, чем промышленные рынки. Это значит, что на российскую экономику, сохраняющую сырьевую ориентацию, будут ещё долгое время оказывать определяющее влияние неконтролируемые ею экономические факторы.

3. Ни одна «догоняющая» экономика ни в состоянии догнать страны-лидеры без иностранных инвестиций из этих стран, однако крупные международные инвесторы, рыскающие по мировым рынкам в поисках ниши для расширения своего бизнеса, предпочитают оставаться в стороне от России. Что же их отпугивает? Периодические массовые оттоки капитала, зависимость от бартерных сделок, коррупция государственных чиновников, опасение организованной преступности.

4. Нерешительность и непоследовательность экономической политики, направленной на обеспечение равных условий рыночной конкуренции, на защиту прав собственности, на устранения административных барьеров на пути предпринимательства, консервирует «дорыночное» и даже «антирыночное» состояние многих сфер, отраслей и секторов.

5. Торпедируются все попытки создания эффективного государства, выполняющие функцию гаранта социальной, политической и экономической стабильности 12 .

Эти проблемы порождают и соответствующие императивы модернизационого этапа развития экономики современной России 13 .

Экономическая характеристика сущности и последствий глобализации очень противоречива. Тем не менее, всякому здравомыслящему экономисту понятно - сопротивление процессам глобализации чревато крайне негативными последствиями для любой национальной экономики.

Столь же противоречива и характеристика модернизации российской экономики. Тем не менее, каждому экономисту очевидно, что замедление с проведением модернизации российской экономики недопустимо.

Однако сложность предстоящей нам модернизации состоит в том, что её «сверхзадача» - реализовать жёсткие императивы глобализационных преобразований. Другими словами, наше будущее находится в прямой зависимости от того, насколько успешно модернизация рос­сийской экономики подготовит её к участию в глобализационных процессах.

Но ведь такое же испытание проходили и проходят практически все страны мира. Поэтому было бы целесообразно оценить глобализацию российской экономики, учитывая исторический опыт глобализационной модернизации экономик других крупных стран мира.

Сначала глобализация развивалась в рамках традиционной модели мирового разделения труда:

Страны с развитой экономикой обеспечивали свободное движение капитала (перемещая, тем самым, сферы производственной деятельности в другие регионы) и эффективное управление бизнеса в глобальном масштабе,

В «обмен» на поставку сырья, производство полуфабрикатов и дешёвый труд низкой квалификации экономиками развивающихся стран.

Наша страна и в этой модели умудрилась занять «уникальную», но малоконкурентную позицию, поставляя дешёвый труд высокой квалификации.

Однако в первой половине 90-х годов произошли важные изменения - местные корпорации развивающихся стран Азии, Африки и Южной Америки стали формировать пространственно-новые конкурентные сферы «бизнес-среды». И способствовала этому именно глобализа­ция, обеспечившая свободный доступ к рынкам капитала, межрегиональное перемещение производственной деятельности.

Глобализация американской экономики ускорена тремя исключительными особенностями, которые обеспечивали экономический успех Соединенных Штатов вплоть до последних лет.

Первая особенность представлена тем моментом, важность которого мы, экономисты, не всегда учитываем в должной мере, - историческая судьба США сложилась таким образом, что здесь в течение пяти столетий подряд концентрировались массовый оптимизм и социальная смелость. Это стало результатом устойчивого притока миллионов предприимчивых и трудолюбивых переселенцев.

Отсюда вытекает вторая особенность - концентрация мировой миграции в США привели к тому, что эта страна изначально нацелена на глобализацию, так как в ней представлены непо­слушные граждане практически каждой страны мира. В этом смысле США – модель глобального мира в рамках одного государства. Вот почему американский экономист Габор Штейнгарт имел право заявить – «многонациональные корпорации не были американским изобретением, но они стали его специализацией».

Третья особенность состоит в том, что США – единственное государство в мире, граждане которого могут заняться глобальной коммерцией, используя для этого свою собственную национальную валюту. Но это означает, что внутриамериканская монетарная политика не­медленно трансформируется монетарную политику глобального масштаба. Как удачно выразился тот же Габор Штейнгарт, доллар США – «это американская кровь, которая течет через вены мировой экономики» 14 . Почти половина всех мировых коммерческих сделок закрыта в аме­риканских долларах, как и две трети всех мировых запасов валюты (Шарль де Голль называл этой "непомерной национальной преференцией»).

Однако сегодня все эти три «силы» постепенно превращаются в три «слабости» северо­американской экономики.

Во-первых, американцы «испорчены», если так можно выразиться, многовековым победным оптимизмом. В повседневной экономике это проявляется в том, что объём общественного, частного и корпоративного долга многократно превышает любые допустимые размеры. Как утверждают сами американские исследователи, миллионы домашних хозяйств занимают так много денег, что подвергают опасности своё же будущее. Нижние и средние классы фактически разочаровались в откладывании любых сбережений. Они входят в 21-ое столетие как бедствующие семьи «третьего мира».

Во-вторых, глобализация мировой экономики американскими усилиями оказалась своего рода «бумерангом» - США так продвинули международную торговлю предметами потребления, что это стало разрушать их собственную местную промышленность. Некоторые сектора социально-профилированного производства (такие, как мебельная промышленность, бытовая электроника, производство автозапчастей, изготовление компьютеров) «выехали» из страны навсегда. Кончилось всё это тем, что свободная торговля принесла максимальную пользу конкурирующим с США государствам, которые теперь переключили на себя большую часть «глобального сектора» внутриамериканского рынка.

В-третьих, изменилась ситуация и с долларом, который теперь не усиливает, а ослабляет экономику США – в мировую экономику вкачано столько долларов, что теперь крах доллара может быть вызван внешними силами.

Конечно, в начале нового столетия США - всё еще супердержава. Но она уже стоит перед наступающей извне конкуренцией и вызываемыми ею трудностями внутри страны. Эффекты обратной связи глобализации оказались негативными для американской экономики по­сле того, как глобальная торговля поменяла векторы – теперь американские капиталисты стали искать сферы более эффективного вложения капитала.

В итоге прямые иностранные инвестиции, которые ранее служили росту экспорта американских товаров, стали фактором перемещения самого производства - в погоне за сокращением издержек. Произошло перераспределение капитала и рабочей силы – прямые инвестиции за границей многократно опережают внутристрановые инвестиции. Таким образом, новые рабочие места, которые должен были бы повысить семейный доход в США, возникают уже за пределами США.

«Золотой век» американского народного хозяйства - когда страна обеспечивала процветание практически для всего населения, обеспечивала мир долларами и продукцией, будучи самым большим экспортёром в мире.

Сегодня экономическая энергия устремилась в противоположном направлении - азиатские, латиноамериканские и европейские экономики настолько окрепли, что самый большой экспортёр в мире стал самым большим мировым импортёром, а самый важный кредитор стал самым важным должником.

Из сказанного следуют три важных вывода.

1. В ходе модернизации наша страна должна позиционировать себя как новая конкурен­тоспособная пространственная бизнес-среда.

2. Глобализационные факторы со временем трансформируются в антиглобализационные, и надо их реализовать раньше, чем это произойдёт.

3. Надо максимально учитывать исторический опыт глобализации других национальных экономик.

В настоящее время известны несколько сценариев будущего развития экономики России. Наиболее известны разработанные Центром стратегических разработок и доработанные Минэкономразвития РФ Прогноз долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2030 года , а также оптимистический сценарий социально-экономического развития России до 2015 г. , подготовленный Институтом экономики РАН под руководством академика Л.И. Абалкина.

Наилучший вариант возрождения экономики России может обеспечить только оптимистический сценарий . Но для его осуществления нужна долгосрочная, научно обоснованная стратегия модернизации и возрождения экономики , активно поддерживаемая как деловыми кругами, так и населением.

Необходимо также более активное, умелое и дифференцированное государственное регулирование социально-экономического прогресса.

При определении перспектив развития экономики России необходимо принимать во внимание неизбежность цикличных колебаний показателей экономической динамики, периодических кризисных фаз среднесрочных и долгосрочных циклов.

Преобладавшая ранее и используемая поныне методология прогнозирования не учитывает этого важнейшего фактора, особенно ощутимого в условиях преобладания в современной России рыночно-капиталистических отношений и ее активного включения в систему мирового капитализма.

Методология прогнозирования циклов и кризисов разработана Ассоциацией «Прогнозы и циклы», Международным фондом Н.Д.Кондратьева, Отделением исследования циклов и прогнозирования РАЕН.

Исходя из этой методологии, можно примерно определить перспективы развития экономики России на первую четверть XXI века.

Ритмика среднесрочных циклов и кризисов сохраняется при их смене примерно с десятилетней периодичностью в первые годы XXI столетия, в начале 10-х и 20-х годов. Фактически мировой кризис развернулся в 2001 г. Он охватил ведущие страны и приведет к краткосрочному спаду или снижению темпов роста мировой экономики .

Это не может не отразиться на экономике России , которая ныне включена в мировую экономику , особенно если упадут мировые цены на нефть — основной экспортный товар России и источник валютных поступлений для возврата внешнего долга.

На перспективах экономического роста России в ближайшие два десятилетия способна негативно сказаться динамика долгосрочных циклов, переход преобладающего сейчас пятого Кондратьевского цикла и адекватного ему технологического уклада в понижательную волну.

В этом случае фазы подъемов приходящихся на нее среднесрочных циклов меньше, а кризисное падение глубже и длительнее. Эффективность новых моделей и поколений техники в этот период невысока, что ограничивает темпы экономического роста.

Лишь в 20-е гг. XXI века , когда ожидается повышательная волна шестого Кондратьевского цикла, возможно ускорение темпов экономического роста и повышение эффективности технологического прогресса.

Положение России в этой мировой ритмике зависит от избранного ею стратегического пути. Если продолжится нынешний курс «догоняющего» развития , «удержания позиций» в инновационной политике, курс откладывания технологического прорыва на отдаленную перспективу, то Россия останется на периферии мирового прогресса.

Переход к очередному Кондратьевскому циклу задержится, а понижательная волна пятого цикла с присущими ей глубокими кризисами окажется особенно болезненной. Если будет принят стратегический курс на «опережающее» развитие, технологический прорыв, на подготовку и приоритетное освоение поколений шестого уклада , это может способствовать реализации оптимистического сценария будущего экономики России.

Россия оказалась в фокусе кризисной фазы цивилизационного цикла . Эта фаза связана с трансформацией индустриальной экономики в постиндустриальную , противоречивыми процессами глобализации с формированием четвертого поколения локальных цивилизаций и углублением их дифференциации, со становлением интегрального социально-экономического строя, идущего на смену как социализму, так и капитализму.

Пока не все контуры нового строя и мироустройства ясны, идет бурный поток перемен. Россия как ядро евразийской цивилизации в 90-е гг. пережила период глубочайшего цивилизационного кризиса , откатилась назад по многим позициям.

Предстоит не одно десятилетие напряженной, стратегически целенаправленной деятельности, чтобы — при оптимистическом сценарии — вернуть себе достойное место в мировом экономическом пространстве.

Перспективы развития экономики: Россия и мир

Российская экономика после резкого (более глубокого, чем в других сегментах глобальной экономики) спада в 2008-2009 гг. вошла в режим роста с темпом примерно 4% в год. Какой же путь дальнейшего развития она должна избрать: инерционный или инновационный?Об этом читайте в этой статье.

Мировой кризис 2007-2009 годов

Мировой кризис 2007-2009 гг. («Великая рецессия» в отличие от «Великой депресии» 1929 г.) обычно объясняют провалом на ипотечном рынке и «сдуванием пузыря» на рынке недвижимости США. Распространение разного рода финансовых инноваций и ослабление контроля за движением финансовых инструментов на американском и глобальных рынках привели к трудностям в страновых и международной денежно-кредитных системах, а затем и к экономическому спаду. Чтобы стимулировать деловую активность, большинство развитых стран наращивали госрасходы, в том числе за счет бюджетного дефицита и госдолга. Это способствовало фрагментарному восстановлению мировой экономики в 2010 г., но уже в 2011 г. ее рост замедляется с, примерно, 5% в 2010 году до менее чем 4% в 2011 и до, примерно, 3,5% в 2012 г.(сл.2). При этом надо иметь в виду, что в 2009 году наблюдалось падение мировой экономики на 0,6%, так что ее рост в 2010-2012 гг. объясняется очень низкой «базой» 2008 года. Показательно, что снижение темпов роста в этот период сопровождается еще и высокой, причем ускоряющейся из года в год инфляцией (с 1,5%-2,0% в 2010 г. до 3%-4% в 2012г.).

Публикуемые индикаторы ожиданий потребителей и производителей в США и Европе позволяют с очень высокой вероятностью утверждать, что экономику развитых стран ждет дальнейшее замедление. Лауреат Нобелевской премии по экономике Пол Кругман в интервью газете «Коммерсант» 9 сентября заявил, что никакого восстановления после кризиса 2008 года на самом деле нет. Он отметил, что политика по усиленному сокращению бюджетного дефицита, последовавшая за накачкой экономик ликвидностью в 2008-2009 гг., тормозит экономический рост как в США, так и в Европе.

Многие эксперты у нас в стране и за рубежом, и я ними полностью согласен, приходят к выводу, что ответом на кризис должно быть не усиление вмешательства в экономику на страновом и межгосударственном уровне, а глубокие структурные реформы и переход к новой модели роста – «new normal».

Лично для меня главным основанием для такого вывода является объяснение кризиса 2008 г. не только и не столько процессами, имевшими место на финансовом рынке, а отставанием мирового технологического процесса от глобального спроса на ресурсы. В последней четверти прошлого и начале этого века во всем мире экспоненциально росли цены на продовольствие (особенно, белки животного происхождения) и углеводороды (нефть, газ). Тем самым рынок сигнализировал мировому сообществу, что спрос на них резко превышает предложение. Поначалу этот сигнал вроде бы был услышан – ведущие ученые мира в 1972г. подписались под докладом т.н. Римского клуба «Пределы роста». Однако в реальной жизни дополнительные доходы, генерировавшиеся высокими ценами на продовольствие и углеводороды, направлялись не на разработку новых технологий производства и улучшение эффективности использования глобальных дефицитных ресурсов, а на расширение спектра и повышение уровня потребления. Этому в значительной мере, особенно в 2000-е годы способствовало появление и распространение деревативов и других финансовых инструментов, которые позволяли обслуживать быстро возрастающий товарный оборот. Но ведь еще в XVI веке польский астроном, экономист и математик Николай Коперник и английский финансист Томас Грешем сформулировали экономический закон, гласящий: «Деньги, искусственно переоцененные государством, вытесняют из обращения деньги, искусственно недооцененные им». Или еще проще: «Худшие деньги вытесняют из обращения лучшие». Отсюда – все эти лопнувшие в 2008 году финансовые пузыри.

Необходимость экономии первичных энергоресурсов

Постепенно мировое сообщество осознает всю опасность игнорирования отрыва спроса от ресурсно-технологических возможностей. За последние годы по данным Мирового банка рост энергопотребления резко замедлился (Statistical Review of World Energy 2011).

Еврокомиссия в марте 2011 года приняла весьма ответственные решения, направленные на экономию первичных энергоресурсов. В частности, намечается к 2030 г. более половины всех перевозок пассажиров и грузов на расстояние более 300 км осуществлять водным или железнодорожным транспортом, а к 2050 г. в городах ЕС не должно остаться автомобилей с бензиновым и дизельным двигателями. Наряду с газовыми и гибридными двигателями для автотранспорта в различных странах продвигаются разработки водородного двигателя. Так этим летом Nissan Motor объявила, что в течении ближайших 5 лет реализует технологические решения, позволяющие сделать массовым автомобиль с водородным двигателем. По выражению председателя Газпрома Алексея Миллера (газета «Ведомости» от 16 декабря 2010 г.), сегодня добыча сланцевого газа из мифа превратилась в одно из главных направлений энергетической стратегии. В США и Европе производство и транспортировка сжиженного природного газа становятся обычным технологическим процессом.

Несмотря на аварию на Фукусиме, Россия, США и Япония намерены активно использовать атомную энергию. Правда, по оценке Нобелевского лауреата по физике 1997 года, сейчас министра энергетики США Стивена Чу на разработку и реализацию новых урановых технологий потребуются значительные средства в течение более чем 10 лет («Ведомости», 10.08.2011).

По данным Международного энергетического агентства (МЭА), опубликованным в отчете за 2010 г., глобальные запасы нефти, газа и угля стабилизировались, а спрос на них будет расти. Поэтому во всем мире вкладывается все больше средств в освоение возобновляемых источников энергии – воды, ветра, солнца, геотермальной энергии. В США, европейских странах, России разрабатываются новые технологии промышленного и жилищного строительства, ориентированные на экономию энергоресурсов.

Не менее сложные проблемы предстоит решить и в сфере продовольственного обеспечения. Мировые цены на важнейшие продукты питания (зерновые, мясо, молоко, сахар, масло) к началу 2011 года побили все исторические рекорды, а их рост не останавливается (доклад Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН – ФАО). В другом докладе, совместном ФАО и ОЭСР, дается оценка численности населения Земли в 2050 г. – 9 млрд. человек и констатируется: чтобы их прокормить, придется увеличить производство продуктов питания на 70% по сравнению с 2005 годом. Именно поэтому вполне оправданы те гигантские инвестиции, которые в последнее время пошли в развитие технологий растениеводства, биотехнологий и генную инженерию.

Однако, прежде чем развитие фундаментальной и прикладной науки, инвестиции в энергетику и энергосбережение, в продовольственный комплекс дадут реальную отдачу, пройдет значительный период времени, в течении которого мир ждет «турбулентное» развитие: медленный рост, чередующийся с торможением и рецессиями.

Государственная задолженность США и стран Еврозоны

В США госдолг, практически, сравнялся с годовым объемом ВВП, а дефицит бюджета превратился уже из экономической в серьезнейшую политическую проблему. С огромным трудом не так давно принятые президентом Обамой и Конгрессом США решения о сокращении этого дефицита на 3 трлн. долларов за 10 лет даже в этой длительной перспективе не позволяют достичь приемлемого бюджетного дефицита в 3% ВВП.

В Еврозоне средний уровень госдолга в 2011 г. составит около 96%. При этом преодоление дефицита бюджета потребует от ряда европейских стран и денежных властей еврозоны весьма жестких и, конечно, непопулярных политических решений. Достаточно сказать, что в таких странах, как Греция, Ирландия и Португалия даже без учета процентных выплат по госдолгу балансировка бюджетов потребует 8-10% ВВП. Не намного лучше ситуация теперь уже и в Италии, и в Испании. Я не сторонник тех, кто готовится к похоронам евро. Уверен, что Европейский Центральный Банк (ЕЦБ) и Европарламент примут адекватные меры, чтобы сохранить значимое цивилизационное достижение – единую валюту. Но, очевидно, европейскую экономику ждут непростые испытания.

Наблюдается перегрев экономик развивающихся стран и прежде всего – Китая. Его многие называют современным «драйвером» глобального экономического роста. Действительно, по объему ВВП Китай сегодня вышел на второе место в мире. Но в экономике этой страны (как, впрочем, и в социально-политической обстановке) накопились весьма серьезные проблемы. Экономика Китая и, в особенности, рынок недвижимости перегрет, инфляция растет. Китайские власти, понимая всю опасность сложившейся ситуации, в 2009, а затем в 2010 г. принимают решения, направленные на снижение экономического роста до уровня ниже 8%. При этом в 2010 г. ВВП Китая вырос на 10,3%, а инфляция составила 6,4%, рост потребительских цен на продовольствие 14,4%. Несмотря на повышение банковской процентной ставки, объемы кредитования в текущем году выросли в Китае уже более чем на 15%. Очевидно, китайская модель развития, базирующаяся на дешевой рабочей силе (издержки на одного занятого в Китае составляют менее 10% от этого показателя в США), тиражировании заимствуемых технологий и внешнем спросе (экспорт составляет около 40% в ВВП страны) близка к своему пределу.

Современное состояние российской экономики

Экономика России имеет достаточный потенциал для поступательного развития. Страна обладает 6% мировых запасов нефти, почти четвертью мировых запасов газа, около 10% воды, 8% пахотных земель и 23% мирового лесного массива. Имея 2% мирового населения Земли, Россия занимает 25-е место (из 139) по количественным параметрам образования (впереди других стран БРИК), а по размеру внутреннего рынка – 8-е место в мире.

Российская экономика после резкого (более глубокого, чем в других сегментах глобальной экономики) спада в 2008-2009 гг. вошла в режим роста с темпом примерно 4% в год. В России уже длительное время наблюдается весьма позитивная динамика многих важных фундаментальных макроэкономических характеристик. После периода высокой инфляции с двузначным темпом прироста в 2001-2008 гг. мы уже третий год имеем рост потребительских цен (декабрь к декабрю) заметно ниже 10%. В то же время в 2009-2011 гг. экономика нашей страны растет с темпом около 4% в год. Уровень внешнего долга (около 35 млрд. долларов) и госдолга в целом (примерно 150 млрд. долларов или менее 10% ВВП), так же как и закредитованность российской экономики (объем корпоративного долга около 500 млрд. долларов с удлинившимися по сравнению с 2008 г. сроками погашения) сейчас у нас весьма низкие по теперешним мировым меркам. Золотовалютные резервы ЦБР около 550 млрд. долларов. Дефицит федерального бюджета в текущем году, по опубликованным Минфином России 3 октября данным, составит менее 30 млрд. рублей, т.е. всего лишь 0,1% ВВП.

Однако, за всем этим внешним благополучием кроются очень и очень серьезные проблемы, копившиеся не один год и даже не одно десятилетие.

Это, во-первых, структурные диспропорции. Наличие собственных природных богатств уже давно превратилось из нашего конкурентного преимущества на мировом рынке в тормоз экономического прогресса, сделав возможной сырьевую ориентацию отечественной экономики. В так называемые «тучные» 2000-е годы доля обрабатывающих отраслей в промышленном производстве у нас не только не выросла, но и сократилась. В 2010 г. топливно-энергетический комплекс обеспечил почти треть валового внутреннего продукта страны и около 40% всех налоговых и таможенных поступлений в бюджет. Доля обрабатывающей промышленности в ВВП составила в 2010 г. только 15,3%. Экспорт из России почти на 75% обеспечивается нефтью, газом, углем, металлами и минеральными удобрениями. В то же время страна практически зависит от импорта многих потребительских товаров и продовольствия, компьютеров и оргтехники, современных видов машин и оборудования.

Отечественные предприятия неконкурентноспособны на внешних рынках, так как не владеют современными технологиями. По данным В.Иноземцева, российских компаний нет среди 200 глобальных фирм, зарегистрировавших в 2010 г. наибольшее число патентов. В России подается около 27000 патентных заявок в год, но 93% из них – в Российскую патентную службу. В США, где регистрируется более 50% всех мировых патентов, мы направляем не более 500 заявок в год (Финляндия – 2600, Германия – 24900). Как показано в исследованиях ГУ ВШЭ, доля новой (не только для нашей страны, но и для мирового рынка) продукции в общем объеме производства российских предприятий составляет 0,5% (в Финляндии – 27,2%, в Германии – 7,1%). Производительность труда у нас отстает от ее уровня в США и других развитых странах, по разным оценкам, в 3-5 раз.

Что касается макроэкономической устойчивости, то и она сегодня вызывает серьезные вопросы. Недавно Минфин РФ обнародовал сценарии динамики российского бюджета в 2012-2014 гг. Из них хорошо видно, что без учета доходов от нефти и газа дефицит федерального бюджета в ближайшие три года составит 10%. Это означает, что все наше макроэкономическое благополучие критически зависит от цены углеводородов на мировом рынке. Минфин выполнил т.н. стресс-тест бюджета: что будет, если цена на нефть в 2012-2014 гг. окажется не 97-101 доллар за баррель, как сейчас заложено в бюджетных проектировках, а 61 доллар за баррель, как нефть стоила в 2009 г. Ответ – неутешительный: дефицит бюджета достигнет 4,2-5,2% и внутренние источники его финансирования иссякнут. Что касается внешних, то их привлечение в российскую экономику натыкается на очень высокие институциональные барьеры. Экспертная группа Правительства, работающая под руководством И.Шувалова над стратегией социально-экономического развития страны до 2020 г. (группа «Стратегия 2020»), главными из этих барьеров считает следующие: незащищенность прав частной собственности, недобросовестная конкуренция (зачастую административный ресурс заменяет инновации), отклонения от верховенства закона и неудовлетворительное судопроизводство, высокие транзакционные издержки.

Охарактеризованные выше процессы, факторы и явления объясняют, почему обладая весомыми конкурентными преимуществами (природные ресурсы, интеллектуальный потенциал) и даже добившись в 2001-2007 гг. высоких темпов экономического роста (около 7% в среднем за год), Россия находится в восьмом десятке по размеру ВВП на душу населения: 15100 долларов на человека (по ППС).

При этом за последние годы дифференциация в уровне жизни населения не только не сократилась, но и возросла. Коэффициент фондов (соотношение 10% самых богатых и 10% самых бедных) в РФ увеличился с 13,5 в 2001 г. до 17 в 2010 г. (данные Статкомитета СНГ). Уровень бедности (число россиян, получающих доходы ниже прожиточного минимума) уже пять лет, с 2006 г. не меняется и составляет 13-15% от общей численности населения. Это означает, что имевшие место в эти годы рост денежных доходов наименее обеспеченных слоев населения, повышение пенсий и социальных выплат «съедаются» инфляцией. В результате в 2010 г. у нас в стране на долю 10% самых богатых людей приходится около 30% денежных доходов населения, а на долю 10% самых бедных – менее 2%.

Качество же таких социальных благ, как услуги здравоохранения (и платного, и особенно бесплатного), общего и профессионального образования за последние 10 лет только снижалось. По обобщающему индексу развития человеческого потенциала Россия даже после быстрого экономического роста в 2000-е годы занимает 71-е место в мире (доклад Института современного развития – ИНСОР).

Результат такого положения дел весьма печален. По данным ВЦИОМ, который в июне этого года провел весьма репрезентативный опрос населения в 46 регионах страны, число россиян, желающих эмигрировать, достигло 21%. Больше всего желающих выехать из страны среди людей в возрасте 18-24 года – 39% и среди высокообразованных респондентов – 29%. К сожалению, процесс уже «пошел»: по официальным данным за 3 года из России уехало более 1,2 млн. человек, 40% из них – с высшим образованием. Как отмечал председатель Счетной палаты РФ Сергей Степашин, сейчас за рубежом работает 1 млн. 250 тысяч российских ученых и специалистов.

Наряду с потерей трудовых ресурсов Россия теряет и частный капитал. По данным ЦБ РФ, чистый отток (превышение вывоза над ввозом) капитала из частного сектора составил в 2010 г. 34 млрд. долларов США, а в I полугодии текущего года – уже 31,2 млрд. долларов.

Инерционный путь развития экономики России

В этой ситуации стране в ближайшее время предстоит пройти развилку, сопоставимую по своей значимости с теми, которые она проходила в конце прошлого – начале нынешнего века. В терминологии Е.Г.Ясина (см. его доклад «Сценарии развития России на долгосрочную перспективу». НИУ ВГЭ, Москва, 2011) нам неизбежно придется сделать выбор между инерционным, постепенным развитием и решительной модернизацией всей нашей социально-экономической системы.

На мой взгляд, выбор между инерционным развитием и модернизацией в значительной мере предопределен. В случае инерционного развития источники экономического роста: первый – дальнейшая эксплуатация природных ресурсов в сложившимся режиме; второй – более полное использование трудового потенциала при вялой динамике производительности труда; третий – расширение производственного аппарата за счет дополнительных инвестиций. Все эти три источника сильно ограничены.

Первый. Не рассматривая всего спектра природных ресурсов, назовем здесь только две цифры. По последним расчетам и энергетической программе России добыча газа в нашей стране в 2011-2020 гг. может расти с темпом не более 1,5% в год, а добыча нефти за тот же период может в лучшем случае возрасти с 500 до 525 млн. т., т.е. на 5%. Снижение же энергоемкости ВВП на 40% к 2020 г. потребует около 9,5 трлн. рублей инвестиций, в том числе 8,8 трлн. рублей из внебюджетных источников.

Второй источник – трудовые ресурсы. По данным ГУ ВШЭ, по уровню занятости населения (в возрасте 15-72 года 63%) и по годовой продолжительности рабочего времени (1800 часов) мы находимся на уровне стран ОЭСР и примерно на 10% превысили уровень США. Судя по всему, резервы наращивания трудовых ресурсов у нас, по существу, исчерпаны.

Третий источник . Чтобы его задействовать, необходимо существенно, на несколько процентных пунктов поднять долю накоплений в ВВП и вовлечь в отечественную экономику иностранные инвестиции. Но это возможно только в условиях устойчивой и длительной (более 5 лет) позитивной макроэкономической динамики, улучшения инвестиционного климата и вслед за ними повышения деловой активности.

Таким образом, даже беглый анализ показывает, что инерционный сценарий обеспечивает только поддержание достигнутого уровня развития экономики без сколько-нибудь существенного экономического роста. Как отмечают эксперты, работающие над правительственной программой социально-экономического развития на период до 2020 года, инерционный сценарий приведет к тому, что Россия уже в текущем десятилетии может начать стагнировать по образцу брежневской эпохи застоя.

С учетом сказанного лично мне представляется не только абсолютно необходимым, но и реально возможным модернизационный сценарий нашего развития.

Решительная модернизация предполагает согласованное продвижение по трем направлениям: политика, институты, экономика.

Первое направление – политика. Стоит отметить, что по этому направлению и до, и после событий, состоявшихся 24 сентября на съезде «Единой России», идут горячие дискуссии. Не будучи политологом, я не считаю себя вправе анализировать ту или иную точку зрения. Но как российский гражданин и человек, успевший пожить в СССР и поработать в Госплане, который называли генштабом народного хозяйства, поучаствовать в радикальной экономической реформе 90-х годов, позволю себе высказаться за тот вариант политической модернизации, который отстаивают такие политики, ученые и специалисты, как Аузан, Бурбулис, Гуриев, Дмитриев, Мау, Милов, Немцов, Ослон, Ясин и другие.

В частности, Аузан, Гуриев, Мау, которые входят в группу экспертов, работающих над правительственной программой «Стратегия 2020», предлагают в ходе политической модернизации перейти от государственного патернализма к социальному партнерству на основе Общественного договора.

Е.Г.Ясин, который также участвует в подготовке «Стратегии 2020», обоснованно полагает, что без политической конкуренции не может быть конкуренции экономической. Он предлагает следующий комплекс мер («пакет либеральной демократии»): ликвидация патерналистского режима; многопартийность; верховенство права; общественный контроль за бюрократией и бизнесом; децентрализация и развитие местного самоуправления.

С.Гуриев указывает на риски перехода к такой политической системе в нашей стране. Главный из них – незаинтересованность в преобразованиях правящей элиты. Другой, не менее существенный: «Численность российского среднего класса относительно мала, интеллектуальная и деловая элита еще малочисленнее, остальные же не рискуют заводить собственный бизнес и не поддерживают экономико-политическую либерализацию. Всего 36% россиян поддерживают демократию, а рыночные реформы – 28%» («Эпоха преобразований». «Прямые инвестиции», 2010, № 12).

Второе направление – модернизация институтов. Здесь минимально необходимый пакет включает: защита прав собственности, справедливая конкуренция, верховенство закона. При его реализации необходимо однако учитывать последствия сложившейся сегодня в нашей экономике структуры собственности. «В связи с масштабной ренационализацией, проводящейся с 2004 г., государственные компании снова получили контроль над командными высотами экономики. В отличие от частного бизнеса госкомпании не заинтересованы в развитии современных институтов» (С.Гуриев).

И, наконец, третье направление – модернизация экономики. Если вспомнить марксистскую терминологию, то в двух первых направлениях мы говорили о производственных отношениях, о «надстройке». Здесь речь идет о производительных силах, о «базисе». Именно в части этого направления у нас в стране, и во всем мире идут весьма горячие споры. Поэтому моя позиция относительно содержания модернизации производственного аппарата нашей экономики отнюдь не бесспорна. Она опирается на исследования, выполненные в Институте Гайдара, в ГУ-ВШЭ, на разработки ОАО «РОСНАНО» (см. А.Чубайс. «Строительство инновационной экономики в России: попытка осмысления». Доклад на конференции «Россия и мир: вызовы нового десятилетия». М., 23.01.2009; А.Чубайс. «Россия – XXI: строительство инновационной экономики»). Суть этого подхода в следующем.

Если исходить из теории длинных циклов Николая Кондратьева, то в настоящее время завершается пятый цикл, детерминированный развитием микроэлектроники, телекоммуникаций, фармацевтики. Сегодня большинство аналитиков считают, что следующий VI цикл в своей основе будет иметь развитие нанотехнологий и биотехнологий.

Необходимость модернизации социально-экономической системы России

В 2000-е годы мир переживает нанотехнологический бум. Российская Федерация в 2007 г., несколько позже других стран, приняла собственную нанотехнологическую инициативу. В ней поставлена весьма амбициозная задача обеспечить в 2015 году производство нанотехнологической продукции в нашей стране в объеме 900 млрд. рублей. Для того, чтобы оценить много это или мало, скажу, что сегодня вся инновационная продукция в России измеряется объемом несколько большим чем 1 трлн. рублей (Индикаторы инновационной деятельности: 2011. Статсборник, М., 2011).

Вместе с изданием президентской инициативы была создана Государственная корпорация Роснанотех. Основное направление ее деятельности – коммерциализация разработок в сфере нанотехнологий, создание в стране наноиндустрии. Поэтому РОСНАНО не занимается НИОКР (для этого есть РАН и другие организации), но активно финасирует создание предприятий, производящих нанотехнологическую продукцию, и формирование инфраструктуры отечественной наноиндустрии.

Сегодня в Корпорации создана и отлажена технология отбора и финансирования инвестиционных проектов. Она включает научно-техническую и финансово-экономическую экспертизу этих проектов, организацию их финансирования и осуществления. Как представлено на слайде 17, начиная с 2009 года нами рассмотрено 2037 заявок, принято к финансированию 128 проектов с бюджетом полтриллиона рублей и 68 из них уже реализуется.

Оседлав IV нанотехнологическую волну и осуществив решительную модернизацию социально-экономической системы, Россия в текущем десятилетии может развиваться с темпов не менее 4% в год, обеспечив к 2020 г. рост ВВП в 1,5 раза.

В заключении хочу процитировать слова Е.Т.Гайдара: «Мы действительно прошли самую тяжелую часть, мы действительно решили самые трудные проблемы на пути к устойчивому росту… Россия отнюдь не обречена на вечную нищету, на чудо вечной нищеты в богатейшей стране. Она может начать быстро наверстывать отставание, потому что в ней есть мощная сила, мощный интеллектуальный потенциал. Тут нужно включить один мотор – мотор интереса… Сегодня, с включенным мотором интереса, я убежден, Россия может прекрасно пойти вперед и стать одним из лидеров 21 века.» .

Сбудутся надежды Егора Тимуровича или нет теперь уже зависит от нас с Вами, от политической воли и решимости российской власти.

Яков Уринсон

http :// gaidarfund . ru / public . php ? id =94

Экономистами Центра развития ВШЭ проанализировано текущее экономическое состояние страны и сделаны прогнозы на ближайшую перспективу.

Каковы перспективы развития экономики России ?

По мнению ученых, возможности для экономического роста в настоящий момент исчерпаны.

Плохой инвестиционный климат, несмотря на умеренно высокие цены на нефть, а также похолодание в политической жизни страны не способствуют приходу в Россию инвесторов и приводят к ухудшению экономической ситуации.

Не исключено, что впереди нас ждет немало проблем, в том числе стагнация (или даже ), девальвация и ухудшение платежного баланса.

Экспертами предложено два наиболее реальных сценария развития экономики России, в основе которых – предположительные цены на «чёрное золото».

Сценарий № 1 – цены на нефть будут держаться в диапазоне 90-100 долларов за баррель:

– вследствие продолжающегося вывода денег из страны даже при условии стабильных цен на нефть экономика РФ 2013г. сократится на 2,6%.
В последующие годы динамика может быть следующей: небольшой рост экономики в 2014 году на 1,3% и снижение в 2015г. на 0,7%.

– рост промышленности остановится, а товарооборот снизится вследствие оттока капитала из России (примерно 90 млрд. долларов в год) и недостатка инвестиций, которые в 2013г. сократятся на 5,1% и символично вырастут в 2014г. на 0,3%.

– малодоступность кредитов для компаний по причине роста реальных процентных ставок.

– будет происходить девальвация национальной валюты: в 2013г. средний курс составит 32.5 рубля за доллар с тенденцией к дальнейшему снижению.

– дефицит бюджет в 2013г. может составить 0,3% ВВП, а к 2015г. вырасти до 1,7% (по планам правительства РФ – всего 0,1% ВВП). Правительство будет прибегать к активным внешним и внутренним займам.

Сценарий № 2 – цены на нефть резко упадут.

Подобный вариант возможен в том случае, если ситуация в мировой экономике в целом ухудшится, Европа не сможет выбраться из рецессии, а США – из стагнации.

Тогда произойдет повторение событий 2008-2009г.г. и резкое снижение цен на сырье, в том числе по сорту нефти Urals до 70 долларов за баррель в 2013г. с некоторым повышением в 2014г. до 80 долларов за баррель.

– сокращение экономики в 2013г. на 5,6% и небольшой рост в 2014г. на 1,3% (затяжная стагнация).

– ослабление рубля на 20-25%, курс доллара составит 40 рублей в 2013г. с последующим снижением российской валюты до 42 рублей к 2015г.

– рост инфляции до 8% в 2013г., в 2015г. – в районе 5%.

– правительство РФ активно расходует Резервный фонд, который может быть исчерпан в 2013г.

По выводу экспертов, Россия к мировому кризису (подобно произошедшему в 2008г.) совершенно не готова.

Увидевшие свет в октябре новые среднесрочные прогнозы развития российской экономики стали, на первый взгляд, более позитивными, особенно со стороны международных организаций. Однако дело здесь, видимо, лишь в разнице прогнозных предпосылок с точки зрения цен на нефть. При этом даже на фоне прогнозного оптимизма Россия в ближайшие годы будет уменьшать свою долю в мировом ВВП.

Мы обычно подробно не комментируем прогнозы других организаций относительно динамики российской экономики. Однако на фоне набирающей силу дискуссии относительно перспектив развития российской экономики и значительного расхождения оценок мы решили изменить этому правилу и постараться глубже понять логику аргументов, высказываемых экономическими прогнозистами.

В увидевших свет в сентябре-октябре новых прогнозах развития мировой экономики от ОЭСР и МВФ видно некоторое ухудшение прогнозов роста мирового ВВП на ближайшие годы по сравнению с оценками начала и середины года (табл. 1). Это объясняется в основном влиянием Brexit и осознанием факта относительной устойчивости наблюдающегося после мирового финансового кризиса торможения мировой торговли, что объясняется последовавшим за кризисом замедлением Китая, ростом протекционизма и ослаблением темпов роста спроса в Европе. С другой стороны, и МВФ, и ОЭСР темпы роста мирового ВВП в 2017 г. прогнозируются более высокими, чем в 2016 г.: 3,2% и 3,4% против ожидаемых 2,9% и 3,1% прироста в 2016 г. соответственно (табл. 1). При этом, хотя обе организации предостерегают относительно рисков для финансовых институтов и финансовой стабильности, связанных с затянувшимся периодом низких процентных ставок, но нового мирового кризиса в ближайшие годы они на текущий момент не предвидят (МВФ дает свои прогнозы до 2021 г.).

Обобщая «пакет» новых октябрьских докладов МВФ о состоянии мировой экономики, традиционно включающий в себя World Economic Outlook, Global Financial Stability Report и Fiscal Monitor, можно сказать, что, по мнению этой организации, для развивающихся стран в целом за последние 6 месяцев краткосрочные риски сгладились, так как рынки показали гибкость и способность адаптироваться к большому количеству шоков. Давление на развивающиеся рынки ослабилось благодаря прекращению падения и даже росту цен на сырьевые товары, а также в силу того, что ожидания жесткой посадки экономики Китая не оправдались.

При этом среднесрочные риски возрастают вследствие повышенной политической нестабильности на развивающихся рынках и нарастания финансовых проблем. Ожидания относительно нормализации денежной политики в развитых экономиках еще сильнее сместились в будущее, а слабый рост и низкие процентные ставки повышают давление на банки, страховые и пенсионные фонды как в развитых, так и в развивающихся странах. Хотя в большинстве развитых экономик банковская система в целом надежна, стабильная доходность находится под вопросом, отражая нерешенные структурные проблемы и проблемы, связанные с необходимостью изменения используемых банками бизнес-моделей. Корпоративный долг на многих развивающихся рынках достиг пиковых отметок при слабых возможностях обслуживания долга. Эти изменения осложняют проведение более сбалансированной и стимулирующей политики и могут привести к продолжению экономической и финансовой стагнации. По мнению МВФ, экономические власти всех стран должны следовать более комплексному и продуманному подходу, стремясь защитить и усилить финансовую стабильность и оживить мировую экономику.

Исходя из такого рода оценок и призывов, новые прогнозы развития российской экономики формируются МВФ, с одной стороны, на фоне растущих долгосрочных рисков при относительно стабильных текущей ситуации и ценах на нефть, а с другой стороны, предполагают проведение Россией жесткой денежно-кредитной политики. Касательно цен на нефть в базовом сценарии МВФ предусмотрен выход на уровень 50,6 долл. за барр. нефти марки Brent в 2017 г. против 43 долл. – в 2016 г.

В условиях, когда господствует точка зрения о низкой вероятности нового мирового кризиса (так как обычно предшествующий ему перегрев мировой экономики вроде бы отсутствует), прогнозы по России различных организаций определяются преимущественно оценкой динамики внутренних для российской экономики факторов. Тем не менее, эти прогнозы меняются достаточно быстро. Так, если в первой половине года иностранные эксперты говорили лишь о замедлении рецессии в России в 2017 г., то большинство прогнозов, вышедших позже, в своих базовых сценариях говорят уже о переходе в следующем году к росту. Правда, оценки этого роста разнятся от 0,4% прироста ВВП в 2017 г. у Института «Центр развития» НИУ ВШЭ до 1,3% у рейтингового агентства Fitch (табл. 2).

При этом показательны действия рейтингового агентства Fitch, которое недавно скорректировало прогноз по ряду российских банков и по долгосрочному рейтингу дефолта эмитента (РДЭ) России в целом (IDRs), присвоив им уровень «Стабильный» вместо «Негативного», который рейтинговые агентства ставили российской экономике довольно долгое время. При этом потолок странового рейтинга все так же остается на отметке BBB-, а краткосрочный РДЭ в национальной валюте – на уровне F3, что, как известно, является последними отметками инвестиционной категории, граничащими со спекулятивной. Однако изменение характера прогноза на стабильный дает определенную надежду на улучшение позиций или же, как минимум, на сохранение достигнутого уровня. При этом эксперты агентства Fitch отметили проведение адекватной и достойной доверия макроэкономической политики российскими денежными властями в ответ на резкое падение цен на нефть.

Можно согласиться и с почти солидарной позицией иностранных экспертов относительно того, что такие факторы, как гибкий валютный курс, таргетирование инфляции и поддержка финансового сектора, позволили удержать экономику России от сильного спада и даже наметить шаги для постепенного восстановления. Особенно, по мнению уже конкретно экспертов Fitch, проводимая Россией политика выделилась (в положительном смысле) на фоне мер, принятых в других странах-экспортерах нефти, также зависящих от колебания цен на природные ресурсы. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что триггером принятия этих решений явилось не только снижение цен не нефть, но и вся совокупность экономических и политических условий и факторов, определившая ту высокую степень шока, от которого российская экономика пострадала в последние два года.

Позитивным признаком, позволяющим прогнозировать рост российской экономики после ее снижения, наблюдаемого в конце 2014-2015 гг., по мнению многих экспертов, является рост международных резервов на 8% за первые девять месяцев 2016 года. При этом гибкий обменный курс способствовал сохранению профицита счета текущих операций и сокращению оттока капитала. При этом тем же рейтинговым агентством Fitch ожидается, что в 2016 г. профицит все же будет ниже, чем в 2015 г., вследствие снижения цен на нефть, т.е. составит около 2,3% ВВП против 5,2% в 2015 г., а в будущем будет наблюдаться его медленный и рост.

И все же, по нашему мнению, разница в оценках перспектив российской экономики со стороны российских и зарубежных экспертов, явно видная в табл.2, объясняется не большим скептицизмом россиян относительно проводимой экономической политики и, тем более, ее перспектив, а разными предпосылками прогноза с точки зрения цен на нефть. На период до 2018 г. они разнятся от 40 до 50 долл. за барр. (табл. 1) (за исключением агентства Fitch, которое, по понятным причинам, открытого доступа к своему полному прогнозу и его предпосылкам, судя по всему, не предоставляет).

При этом наша гипотеза относительно причины расхождений в прогнозах по России российских и иностранных экспертов выглядит весьма правдоподобной, так как чувствительность темпов роста российского ВВП к изменению (при прочих равных) цен на нефть достаточно велика и до кризиса, по некоторым оценкам, составляла до 0,175 п.п. годового прироста при изменении цен на нефть на 1 долл. за барр.9

В связи с этим имеет смысл особое внимание обратить не на абсолютные цифры прогноза по России того же МВФ, а на прогнозируемую динамику российской экономики относительно других, прежде всего, нефте-ориентированных экономик. Это позволит более глубоко понять логику этой организации в оценке перспектив России.

Фактические темпы и прогноз (по данным МВФ) роста ВВП нефте-ориентированных экономик и Китая, прирост год к году, %

Новый прогноз развития мировой экономики и стран мира от МВФ (World Economic Outlook) показывает, что прогнозируемые темпы роста ВВП России в целом хотя и находятся в положительной сфере (около 1,5% в год с 2019 г.), однако они заведомо ниже многих крупных нефте-ориентированных экономик, даже имеющих гораздо более высокий уровень ВВП на душу населения (Норвегия и Канада), не говоря уже о Казахстане, Нигерии и Саудовской Аравии (рис. 1). Правда при этом МВФ рассчитывает на успех России в борьбе с инфляцией, которая, по его оценкам, должна снизиться до 4% уже в 2018 г. и достичь среднего для крупных «нефтяных» экономик уровня, став значительно ниже, чем у Казахстана, Азербайджана и Нигерии (рис.2).

Рис. 2. Фактические темпы и прогноз (по данным МВФ) динамики потребительской инфляции, на конец периода, в %

При этом удивительных успехов российская экономика в прогнозе МВФ достигает в снижении дефицита государственного бюджета, который с 3,9 % ВВП в 2016 г. к 2018 г. снижается до 0,8%, опережая по этому параметру большинство крупных нефтяных экономик (за исключением Норвегии и Азербайджана) (рис. 3). На этом фоне уровень государственного долга России растет очень медленно, увеличиваясь с 17,1% ВВП в 2016 г. до 19,1% в 2019 г. Столь же низкий уровень госдолга из нефтяных экономик МВФ прогнозирует лишь для Нигерии (рис. 4), где политическая ситуация нестабильна, что априори снижает ее привлекательность как надежного заемщика.

Рис. 3. Фактические уровень и прогноз (по данным МВФ) динамики дефицита государственного бюджета, в % к ВВП

Агентство Fitch в своем недавнем докладе также отмечает, что, согласно среднесрочной налоговой стратегии, в России планируется замораживание бюджетных расходов совместно с повышением акцизов (что уже значится в планах относительно повышения цен на алкоголь) и некоторых других налогов. Эти и некоторые другие меры должны привести к снижению общего дефицита федерального бюджета до 1,5% ВВП в 2018 году с 4% в 2016 году. Также прогнозируется снижение государственного долга до уровня гораздо ниже среднего прогнозируемого значения для группы ВВВ в рейтингах агентства Fitch в 34%.

Рис. 4. Фактические уровень и прогноз (по данным МВФ) динамики госдолга (гросс), в % к ВВП

На фоне вынужденно жесткой денежно-кредитной и экономной бюджетно-налоговой политики в России МВФ не предполагает того, что российские власти смогут быстро задействовать институциональные факторы ускорения экономического роста. При том, что в 2017-2021 гг. сбережения будут превышать валовые накопления на 3,5-4% ВВП, доля последних в ВВП в 2018 г. будет составлять лишь 22,4%, а к уровню в 24% приблизится лишь в 2021 г. (рис. 5). Такой уровень инвестиционной активности среди нефтяных экономик будет свойственен лишь благополучной Канаде, которая почти все уже построила, а заметно ниже он будет в прогнозируемом периоде лишь у Азербайджана и Нигерии.

Неудивительно, что при слабой инвестиционной активности чистый экспорт, который на фоне прошедшей девальвации мог бы подстегнуть рост российского ВВП, по мнению МВФ, также не будет расти. Более того, рост физических объемов импорта в отдельные годы будет даже опережать прирост экспорта в реальном выражении (рис.5), а темпы последнего (1-3% в год) будут находиться на среднем для нефте-ориентированных экономик уровне, явно отставая от прогнозных оценок по Казахстану и Нигерии. При этом даже на фоне слабой динамики экспорта счет текущих операций в российской экономике будет находиться на вполне благополучном уровне (3,9% ВВП в 2018 г., 4,4% – в 2021 г.), лишь чуть более низком, чем в 2007 г., когда он составлял 5,2% ВВП (рис. 5). Это предрекает относительную стабильность и валютного курса рубля. В общем, посмотришь прогноз МВФ, и получается тишь да гладь. При этом претензии «по существу» к этим прогнозам можно предъявлять лишь с точки зрения завышенных прогнозных цен на нефть и, соответственно, по завышению величины счета текущих операций и стабильности валютного курса рубля.

Однако при этом надо четко осознавать, что, если судить по текущим прогнозам международных организаций, даже выйдя из рецессии в 2017 г., российская экономика будет расти вяло, темпами в 2,5-3 раза более низкими, чем мировая экономика в целом. Это будет негативно сказываться на уровне жизни и настроениях населения, негативно влиять на настроения инвесторов и уменьшать возможности по накоплению человеческого капитала и укреплению позиций страны в мире.

Удастся ли сделать так, чтобы прогнозы российской экономики стали не только успокаивающими, но и привлекающими внимание быстрым экономическим ростом, обеспечивающим возможности модернизации экономики и общества? Время покажет.