/

Разговор с Дмитрием Медведевым. Онлайн. «Разговор с Дмитрием Медведевым»: трансляция ИА REGNUM «Разговор с Дмитрием Медведевым». О пенсионной реформе и не только

Председатель Правительства ответил на вопросы телеведущих Валерия Фадеева («Первый канал»), Сергея Брилёва («Россия»), Ирады Зейналовой (НТВ), Игоря Полетаева («РБК») и Михаила Фишмана («Дождь»).

Из стенограммы:

С.Брилёв: Здравствуйте, уважаемые телезрители! В эфире ежегодный формат «Разговор с Дмитрием Медведевым». Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич.

Д.Медведев: Здравствуйте.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, я как-то уже формулировал, что у этой программы есть две константы: Вы – в центре внимания – и телеканал, радиоканал ВГТРК как постоянный вещатель. У нас постоянно практически обновляется круг тех, кто задаёт Вам вопросы. По часовой стрелке: Ирада Зейналова – НТВ, Игорь Полетаев к нам присоединяется в этом году – представляет РБК, Михаил Фишман – телеканал «Дождь» и Валерий Фадеев – «Первый канал».

Дмитрий Анатольевич, я на правах традиционного каналовещателя задам традиционный вопрос об итогах года, но обозначу такую особенность этой линии: ваше Правительство – это уже правительство-рекордсмен, в новой России так долго ни одно правительство не работало. В то же время вот-вот истекает срок президентства, с которым ваше Правительство ровесники. Об этом чуть позже, пока всё-таки давайте о текущем годе.




Предыдущая новость Следующая новость

Как Вы оцениваете результаты работы Правительства, как Вы оцениваете состояние экономики?

Д.Медведев: Мы обычно с этих вопросов и начинаем, и это правильно, поскольку нужно дать оценку тому, что происходило.

На мой взгляд, сегодня мы можем свидетельствовать, что экономика вошла в стадию роста и в целом те изменения, которые в экономике происходили, вполне благоприятны.

Кстати, вчера Владимир Владимирович Путин как раз сказал, что главное достижение или, так сказать, главная оценка уходящего года заключается в том, что экономика вышла из рецессии. Это именно так, потому что, я напомню, ещё в прошлом году у нас было падение развития экономики, то есть так называемый отрицательный рост, в размере (с учётом пересчётов) 0,2%. Немного совсем, но всё-таки рост был практически нулевой и даже отрицательный. В этом году ситуация другая. Сейчас, конечно, тоже прогнозов очень много, тем не менее все аналитики – и наши, и иностранные – сходятся, что по итогам текущего года мы получим приблизительно 2% прироста валового внутреннего продукта. Это не огромная цифра, но это всё-таки уже цифра, которая соответствует среднемировым темпам роста в развитых странах.

Далее. Что, может быть, ещё более важно, в этом году у нас будет зафиксирована рекордно низкая инфляция. По всей вероятности, она будет ниже 3%. Пока не называю абсолютных цифр. Нужно ещё, чтобы статистика поработала и год закончился. Но это будет абсолютным достижением за всю постсоветскую эпоху. То есть за весь период развития современной России инфляция никогда не опускалась так низко. Это имеет, конечно, прямое значение и для экономики, где такая инфляция позволяет выдавать более дешёвые кредиты, и для обычных граждан, для которых обесценение денег и платёжеспособность валюты становятся более понятными величинами.

Далее. Что немаловажно, в этом году мы можем констатировать, что происходит рост реальных доходов населения, рост реальной зарплаты. Она по итогам года, по всей вероятности, прирастёт приблизительно на 3%. Если говорить о номинальном росте, то это 7%. Это, может быть, тоже не самый выдающийся результат, тем не менее это важное изменение тренда. Это означает, что мы вошли в ситуацию, когда доходы уже не падают, а растут. И это очень важно, исключительно важно для всех граждан нашей страны.

Есть и другие очень серьёзные макропоказатели, на которые я хочу обратить внимание. Например, инвестиции в основной капитал, которые также характеризуют общую ситуацию в экономике. Они по итогам года вырастут более чем на 4%. Этого тоже мы не видели в последние годы, и это тоже результат развития экономики в этом году. Я не говорю о таких важных в целом показателях, как сбалансированность бюджета, валютные резервы, которые в этом году также прирастают. Наконец, исключительно важным является и то, что по итогам года мы можем констатировать, что курс рубля является стабильным и предсказуемым. Но об этом мы, вероятно, ещё сегодня поговорим, потому что эта тема всегда достаточно важная.

Это макропоказатели, показатели устойчивости экономики, и они и характеризуют истекший год. Но не менее важно и другое, и я об этом хотел бы сразу же сказать: несмотря на всякие мрачные прогнозы, несмотря на давление, несмотря на то, что сохраняют силу все вызовы, с которыми столкнулась наша экономика, мы в полном объёме исполнили социальные обязательства. Всё, что запланировали, мы сделали. И я считаю, что это неплохой результат, который показала экономика, и в целом неплохой результат деятельности всех структур, которые в этом принимали участие.

С.Брилёв: Хотелось бы услышать подробности.

И.Зейналова: Дмитрий Анатольевич, а если мы как раз заостримся на курсе рубля к доллару. Мы, конечно, слезаем с нефтяной иглы, у нас всё замечательно, у нас исторически низкая инфляция, но при этом мы же слышим разговоры о том, что низкая инфляция не может быть самоцелью, что производительность растёт не так быстро, как мы хотели бы, что происходит некое спасение, санация банков, что сейчас будут платить корпоративные долги и тому подобное. Близится конец года, и мы все помним, что бывает в конце года. Скажите, какой будет курс рубля, на Ваш взгляд, в ближайшие месяцы? И в чём сейчас хранить сбережения, потому что конец года – такой критический для россиян период?

Д.Медведев: Ирада, вообще самоцелью не может быть ни один макропоказатель. Самоцелью является рост благосостояния граждан Российской Федерации. Вот это важнейшая цель.

И.Зейналова: В рублях или в долларах?

Д.Медведев: Хорошо, если это происходит и в том и в другом.

Теперь отвечаю непосредственно на Ваш вопрос. Совершенно очевидно, что курс национальной валюты в настоящий момент стабилен, притом что на валютный курс всегда оказывает влияние целый ряд показателей, параметров. Это, конечно, и мировая финансовая система, соотношение между курсами основных резервных валют. Это внутреннее состояние экономики. Применительно к нашей стране совершенно понятно, что внутреннее состояние экономики в значительной степени продиктовано ценами на углеводороды, то есть нефтяными ценами. Плюс другие факторы, включая соответствующие внешние шоки или внешние воздействия типа санкций. Так вот сейчас по совокупности можно признать, что все эти параметры, хотя и оказывают влияние на курс рубля, но всё-таки не такое, чтобы он был таким волатильным, как несколько лет назад. Посмотрите, что происходило, например, с курсом рубля и что происходило с ценами на нефть. За последний год (чуть больше) нефть у нас колебалась в пределах до 50% – от 43 долларов за баррель до 65. То есть разлёт огромный. Раньше, когда мы наблюдали такую волатильность, такую динамику цен на нефть, точно так же за нефтью следовал рубль.

И.Зейналова: А теперь он отвязался.

Д.Медведев: А теперь он отвязался. И это очень хорошо, это означает, что он стабилен. Иными словами, за это же время курс рубля находился в границах между 56 рублями за 1 доллар и 64–65. Притом что и курс доллара, естественно, не является зафиксированным, он тоже двигался и изменялся за это время. Иными словами, экономика вошла уже в другую фазу.

Теперь отвечаю на вторую часть Вашего вопроса. Действительно, национальная валюта стабильна. Возникает вопрос, в чём хранить деньги. На этот вопрос, на мой взгляд, есть как минимум два ответа. Первый: конечно, зависит от того, какие цели преследует конкретный гражданин или компания, которая собирается какие-то деньги сохранить. Иными словами, готово ли это лицо к рисковым операциям. Таких операций не так много обычно происходит на рынке в удельном весе всех рыночных сделок. А второй вопрос, в чём хранит накопления гражданин и чем расплачивается гражданин в своей повседневной деятельности. С учётом того, что абсолютное, подавляющее большинство наших граждан хранит свои накопления сегодня в рублях, платит в рублях и получает зарплату в рублях, очевиден ответ, в чём хранить денежные средства, в чём хранить запасы.

И.Зейналова: То есть перед Новым годом традиционного обвала рубля…

Д.Медведев: Он не традиционный. У нас действительно была очень непростая ситуация, когда рубль подвергся такому воздействию и когда мы, по сути, перешли к открытому, свободному коридору, но ничего подобного в этом году не прогнозируется и представить себе невозможно.

М.Фишман: У меня тоже вопрос про экономический рост. Вы сказали, что экономика вышла из рецессии. Это отрадно, но вопрос о качестве роста всё равно стоит. Вы назвали цифру 2%, я сошлюсь на скорректированный прогноз Центрального банка по итогам года – темпы роста 1,8%. Так или иначе, это мало, это, по сути, прогноз на стагнацию. И если это так, то, конечно, встаёт вопрос, почему это происходит. Есть разные мнения. Есть мнение, что это эффект внешних факторов, санкций, цена на нефть упала, хотя она подросла в последнее время. Или есть мнение, эксперты об этом говорят: это наша экономика возможности в нынешнем своём виде исчерпала, и без реального разгосударствления экономики, без реальных гарантий прав собственности, без работающей судебной системы и так далее такой рост – это наш потолок.

Д.Медведев: Михаил, я всё-таки не могу согласиться с тем, что 2% – это стагнация. Потому что, скажем по-честному, некоторые страны позавидовали бы этим 2%. Вопрос, конечно, в том, какова база – база роста. У нас она не такая значительная, как мы бы хотели, и нас действительно 2% не устраивают, хотя это гораздо лучше, чем минус 2, или минус 3, или около нуля.

Теперь по поводу того, исчерпали ли мы возможности для роста или нет. Я думаю, что мы их, конечно, не исчерпали, но Вы правы в том, что наша экономика находится под воздействием того, что экономисты называют шоками. Это, кстати, было и в предыдущий период, и сейчас. Я имею в виду и внешние шоки, и внутренние шоки, или внутренние вызовы. Из внешних, естественно, – это цены на углеводороды, которые, хотя и подросли, всё-таки сильно отличаются от того, что мы имели три-четыре года назад. И внешние санкции, то есть попытки влиять на наше экономическое положение за счёт принятия политических мер отдельными государствами. Но не менее важной, а может быть, более значимой проблемой, конечно, остаётся структура нашей экономики, которая до сих пор в значительной степени ориентирована на углеводородный рост.

Да, она меняется. Мы эти факторы и в прошлом году с вами анализировали. Действительно, мы сейчас уже больше половины доходов, около 60%, получаем не от торговли нефтью и газом, а за счёт других источников. Но желательно, чтобы этих источников было процентов на 80, 85. Чтобы мы не так зависели от всех тенденций на рынке нефти. Поэтому задача изменения структуры экономики, проведения структурных реформ, в необходимых случаях и того, о чём Вы говорите: выхода государства из каких-то отраслей или, наоборот, если это целесообразно, захода государства в какие-то сегменты, – остаётся актуальной. Эту модель нужно будет реализовывать в ближайшие годы, если мы не хотим «замерзнуть» на 2%, а это действительно было бы плохо.

В.Фадеев: Дмитрий Анатольевич, продолжая тему структурных реформ и санкций. У нас ведь есть узкие места в экономике – высокотехнологичные отрасли: станкостроение, микроэлектроника. Это сложные отрасли. Они требуют очень серьёзной работы. И я не уверен, что только частный бизнес с этим справится. В связи с санкциями, в связи с рисками, которые есть у нас извне, какие предполагаются меры по развитию таких сложных отраслей?

Д.Медведев: Да, эти отрасли сложные, но исключительно важные для нас. И именно в этом и заключается несырьевой рост.

Меры понятны. Мы, собственно, их уже начали реализовывать. Это вложения в те отрасли, которые Вы называете. Вот то, что называется станкостроением или производством средств производства. Мы ещё совсем недавно приобретали по экспорту 87% станков. По сути, 90%. Сейчас эта цифра, по итогам этого года, уже будет в районе 70%. Тоже много, но это всё-таки уже существенная прибавка. Появились, кстати, и крупные игроки на этом рынке – сугубо российские. Такие, как группа «СТАН», например, и некоторые другие. Это уже сугубо российские участники. Притом что мы всё равно должны получать технологии, создавать совместные бизнесы с нашими иностранными партнёрами и так далее.

Если говорить о микроэлектронике, об IT, это тоже очень сложная сфера. Нельзя сказать, что мы никогда ею не занимались. Тот же самый Зеленоград ещё в советский период был создан как центр развития микроэлектроники. И наши ведущие предприятия также появились практически на основе того, что тогда создавалось. Главное, чтобы они соответствовали тому уровню, который диктует сегодняшняя ситуация. А это очень тонкие, сверхчувствительные вещи. Кстати сказать, часть этих технологий нам, естественно, поставили под санкции, чтобы мы себя чувствовали в этом смысле некомфортно.

Но мы должны всё равно развиваться, и мы всё равно должны использовать эти технологии в быту. Без такого рода технологий невозможно представить современную жизнь.

У нас ещё совсем недавно не было собственной внутренней платёжной системы. Дело ведь не в санкциях, а просто в том, что мир очень уязвим. Цифровые технологии уязвимы. Полным-полно всяких гавриков, которые вредят просто, принимая те или иные решения и воздействуя на ту же самую сеть. Мы создали свою платёжную систему. Но как эту платёжную систему эксплуатировать? Естественно, мы должны иметь свои чипы и свои карты. Это было сделано в форме этого проекта – карты «Мир». Задача в том, чтобы всё это было на самом высоком уровне.

Есть другие вопросы, которыми мы сейчас занимаемся, и я совсем недавно об этом говорил с коллегами из Евразийского союза: идея прослеживаемости товаров и электронных меток.

Вы понимаете, современный мир так устроен, что в принципе очень важно знать, каким образом товар к нам попал (любой – от зубной пасты и заканчивая автомобилем) и какие этапы прошёл. Для того чтобы ставить барьер контрафакту, для того чтобы ставить барьер всякого рода серым ввозам, нарушению законодательства, в конечном счёте просто неплатежам налогов с этих сделок. Поэтому прослеживаемость товаров, электронные метки – это будущее экономики. Только что была принята программа «Цифровая экономика», она именно на это и направлена.

Если говорить о вложениях, то эти вложения были и в антикризисной программе, и сейчас сохраняются. Это вложения по линии Фонда развития производства, по линии наших инновационных институтов. Например, если говорить о станкостроении, то в настоящий момент кредитная поддержка составляет около 3 млрд рублей, и это только по одному из каналов. Поэтому мы этим занимаемся, мы понимаем, насколько это важно, и понимаем, что в этом будущее нашей экономики. Здесь никаких сомнений быть не может.

И.Полетаев: Дмитрий Анатольевич, хотел затронуть вопрос, который коллега Михаил (Фишман) уже поднимал. По оценкам Аналитического центра при Правительстве, сейчас в России порядка 12 миллионов работающих бедных, за чертой бедности живут более 20 миллионов человек. И есть мнение, что снизить этот показатель удастся лет через пять-семь. Значит ли это, что бедность мы не сможем победить за счёт, например, повышения темпов роста ВВП до среднемирового уровня или выше в ближайшие годы?

Д.Медведев: Бедность – это, конечно, одна из самых кричащих проблем. Естественно, сама бедность является оборотной стороной недоразвитости экономики, потому что не может быть ситуации, когда экономика находится в слабом состоянии, а бедных вообще нет.

Очень важно, чтобы мы за счёт консолидированных усилий предпринимали реальные шаги, направленные на борьбу с бедностью, с низкими доходами людей. У нас действительно за последние несколько лет ввиду экономических проблем количество таких людей выросло. Оно всё равно существенно меньше, чем то, с чего мы начинали в начале текущего столетия, лет 10–15 назад. Тогда количество людей, которые имели доходы ниже положенного уровня, измерялось цифрой 30 миллионов человек. Но всё равно это большая, очень большая цифра. Это первое, что я хочу сказать.

Второе. Не может быть абстрактных призывов бороться с бедностью: давайте сделаем экономику лучше, и бедных будет меньше. Это, конечно, не так. Это абсолютно системная, конкретная работа, которая касается отдельных групп населения, именно тех, кому нужно помогать.

В чём проблема нашей социальной системы (она была и до сих пор остаётся)? Система в этом смысле не вполне справедлива, потому что она размазывает всё практически тонким слоем. И людям, у которых неплохие доходы, какие-то пособия положены, и людям, у которых доходы совсем низкие, – те же самые пособия. Поэтому идея адресности исключительно важна. Только её нужно довести до логического завершения, то есть взять на учёт любого человека, который нуждается в поддержке.

Какие это группы людей? Понятно, какие группы. Это пенсионеры, люди с ограничениями по здоровью, то есть инвалиды, и, как правило, люди, у которых большая семья, в том числе многодетные семьи. Именно по этим категориям и принимаются решения.

Если говорить о пенсионерах, то, конечно, здесь главная задача – увеличение пенсий. Вот то, с чем мы столкнулись некоторое время назад, – задача индексировать пенсии в соответствии с инфляцией или даже выше инфляции. Собственно, это мы сейчас обеспечили.

Если говорить о программах поддержки людей с ограничениями по здоровью, инвалидов, то это, естественно, программы их социальной и медицинской реабилитации. Такие программы мы тоже реализуем, они носят вполне конкретный характер.

Поддержка семей с детьми – это вообще ключевая задача, потому что мы знаем, в какой демографической ситуации находимся. Это наше будущее. И очень плохо, когда люди, которые принимают решения о том, как планировать семью, сталкиваются именно с материальными проблемами. Это главный ограничитель. Когда мы начинали программу материнского капитала и начали выплачивать это материнское пособие за рождение второго ребёнка, исходили из того, что это может простимулировать прирост детей. Так и произошло. Кстати, эта программа работает, и только что Президентом было объявлено, что он предлагает эту программу сохранить на последующий период – до конца 2021 года. Это долгожданное решение. Мне кажется, оно свою роль будет играть.

Были озвучены и некоторые другие, очень важные шаги. Напомню какие. Одно из таких новых решений – это пособия для тех семей, которые решили завести первого ребёнка. Потому что мы убедились, что сейчас уже пора стимулировать, побуждать людей к рождению не вторых детей, как мы это пытались делать 10 лет назад, а первых детей. И для этого вводится пособие – адресное, сразу подчеркиваю, это именно та адресность, о которой я говорил, – для семей, которые заводят первого ребёнка. Это пособие будет составлять один прожиточный минимум и выплачиваться до возраста полутора лет.

Есть ещё одно решение: за счёт материнского капитала платить аналогичное пособие, но уже тем, у кого вторые и третьи рождения, если эти семьи хотят получать дополнительные деньги.

Ещё одно важнейшее решение. Когда люди заводят семью и думают о детях, вопрос не только в том, что конкретно заработано в конкретный месяц, какие пособия выплачены, но и в том, где жить. Это самая главная, может быть, задача для любой семьи. Именно на это направлена ещё одна идея, заключающаяся в том, чтобы субсидировать ипотечные кредиты сверх уровня 6% (а по всем мировым расчётам, 6% – это именно та ипотека, которую вполне потянут абсолютное большинство семей, когда процентная ставка 6%). Так вот, разница между 6% и текущей ипотечной ставкой будет компенсироваться за счёт федеральных средств. Это будет касаться тех, кто заводит второго и третьего ребёнка, причём на три года и на пять лет такого рода меры вводятся. Мне кажется, это существенным образом и людей будет мотивировать, и, с другой стороны, простимулирует саму по себе ипотечную программу, что тоже для нас исключительно важно.

Все эти решения, как мне представляется, вкупе и направлены на то, чтобы мы помогли тем людям, у которых есть проблемы с доходами.

И.Зейналова: Дмитрий Анатольевич, я из года в год задаю один и тот же вопрос по поводу пенсий. Не хотелось бы в старости остаться совершенно беспомощным и без денег. Сейчас вдруг пошли заявления (которые, конечно, опровергли, но осталось ощущение, что дыма без огня не бывает), что Пенсионный фонд пуст и платить в принципе нечем. Притом что уже были разговоры, что индексируют пенсию только неработающим пенсионерам. И работающие в результате ушли в тень и не платят налоги, каким-то образом пытаясь выжить. Так есть чем вообще платить пенсии для этой категории? Потому что иначе будут работающие и неработающие не просто бедные, а нищие.

Д.Медведев: Ирада, понятно, что всякого рода негативная информация всегда оставляет глубокую рану в душе, потому что, как принято у нас говорить, осадочек остаётся. Вроде опровергли, а всё равно мутно как-то получается.

Хочу официально сказать и от имени Правительства, и от имени Пенсионного фонда: в этом смысле всё в порядке в Пенсионном фонде, деньги на выплату пенсий в полном объёме есть, и никаких проблем не будет вообще. Никаких проблем не будет.

Другое дело, что нам нужно думать, каким образом оптимизировать сами эти денежные накопления, как ими управлять, каким образом позиционировать государство в этой системе, взаимоотношения между федеральным бюджетом и Пенсионным фондом. Это всё задачи ближайших лет, но они никак не связаны с выплатами, где всё абсолютно в порядке. Тем более что пенсии касаются 43 млн человек, то есть пенсионеры – это, по сути, треть населения нашей страны. Поэтому это исключительно чувствительная тема, по которой не может быть никаких двусмысленностей. Деньги есть, всё будет выплачиваться.

Более того, мы исходим из необходимости выплатить пенсии и проиндексировать их в следующем году, даже не в феврале, а в январе. И эта индексация будет явно выше, чем инфляция, потому что инфляция, как я уже сказал в начале нашей программы, будет ниже 3%. Может быть, даже достаточно серьёзно ниже 3%, поживём – увидим. А индексация уже запланирована, на неё выделены деньги, она будет 3,7%. Это всё-таки означает, что мы вернулись к нормальному состоянию, когда индексация происходит на размер инфляции или выше этого размера. Таким образом мы и будем поступать, здесь никаких сомнений нет.

И.Зейналова: То есть те, кто это всё говорил, не правы?

Д.Медведев: Кто это всё говорил, имели в виду совершенно другое. Потому что именно те, кто это всё говорил, потом сами на эту тему давали опровержения. Если Вы имеете в виду несколько слов, которые сказал Алексей Кудрин: он сказал, что имел в виду необходимость развития пенсионной системы, а не наличие там денег, мол, его слова выдернули из контекста.

С.Брилёв: Тогда давайте про налоги. Это мой любимый вопрос. Мне пару лет назад досталось от зрителей, когда я зримо обрадовался на Ваш ответ, что не будет меняться НДФЛ. Сейчас опять пошёл новый круг разговоров о налоговой нагрузке. Но я на НДФЛ хотел остановиться, потому что он касается всех. Дмитрий Анатольевич, он всё-таки останется плоским? То есть пусть он будет не 13, а 15–17%, лучше пониже, если честно... Но плоским он останется – налог на доходы физических лиц?

Д.Медведев: Мы пообещали, что в течение текущего периода (Президент об этом сказал, Правительство это всё ретранслировало) не будет меняться основа налоговой системы. И мы это выполнили, что бы ни говорили, как бы ни упрекали нас в том, что мы какие-то квазиналоговые платежи вводим и так далее. Понятно, налоговая система сложная, но в целом основа налоговой системы, налоговые ставки все сохранились. Назовите мне страну, где было бы так же, как у нас, где на протяжении четырёх-пяти лет вообще не менялись налоговые ставки. Таких стран практически нет. Поэтому здесь мы всё сделали.

По поводу НДФЛ. Никаких решений в настоящий момент об изменении НДФЛ нет. Возможны ли изменения в будущем? Вечных налогов не бывает. Я могу лишь сказать только то, что плоская шкала НДФЛ оказалась очень удачной для нашей страны. Она себя оправдала – мы вытащили из тени огромное количество доходов, налоги не боятся платить не только люди с низкими доходами, но и очень богатые люди. Рост собираемости вырос, мы собираем до 3 трлн налога на доходы физических лиц в год – это огромная сумма. Конечно, принимая решение о том, в какую сторону идти, надо думать о том, сколько мы будем собирать, если ставка изменится, и о том, кто что будет платить.

С.Брилёв: Могут начать мухлевать, называя вещи своими именами...

Д.Медведев: Не исключено, если, например, сделать что-то неграмотно. Тогда явно произойдёт возврат к конвертам, серым и иным платежам, бюджет не будет получать необходимые доходы – всем будет от этого только хуже. Это не означает, что никогда нельзя покуситься на эту самую плоскую шкалу. Более того, мы с вами об этом говорили, большинство современных развитых стран, стран с развитой экономикой, всё-таки имеет более сложную шкалу налогообложения, чем мы. Я не говорю – пропорциональную систему, но более сложную шкалу.

Например, Вы говорите про 13%, но у нас есть люди с очень низкими доходами, о которых мы говорили. Наверное, гипотетически можно рассматривать и вариант введения каких-то льгот, когда люди с очень низкими доходами вообще налог не платят. Вычтут из налогооблагаемой базы, совершенно справедливо. С другой стороны, часть людей, наверное, способна платить и несколько больший налог. Всё это надо взвесить и принять окончательное решение. И чтобы на позитиве закончить, я считаю, что простая для исчисления, понятная шкала налога на доходы физических лиц себя оправдала. А там посмотрим.

И.Полетаев: Дмитрий Анатольевич, хотел глобальный экономический вопрос задать. Международные рейтинговые агентства не исключают, что триллионные затраты на оздоровление проблемных банков с участием ЦБ могут в перспективе привести к бюджетному кризису. Что думаете по этому поводу? И Вы в целом довольны работой финансовой системы?

Д.Медведев: Главное не в том, доволен ли я. Довольны ли люди, как работает финансовая система, граждане нашей страны? И, естественно, компании, бизнес доволен ли, как работает финансовая система? Это две ключевые составляющие. Я считаю, что в настоящий момент наша финансовая система находится в стабильном, равновесном, нормальном состоянии. Несмотря на сложности, которые у нас были несколько лет назад, эта система была отбалансирована за счёт удачных решений, которые принимал Центральный банк, они были резонансными, но в конечном счёте оказались удачными для финансовой системы. Правительство в своей части эти решения также принимало или поддерживало. То, как они были реализованы, привело к тому, что финансовая система находится в стабильном состоянии.

Это не значит, что мы полностью спокойны и не должны ничем заниматься. Центральный банк продолжает активную работу по наведению порядка в финансовом мире. У нас действительно было очень много банков, часть их либо не имели достаточного капитала, для того чтобы развиваться, либо принимали решения, направленные на поддержку отдельных групп акционеров, по сути, обесточивая деятельность самого банка и выводя деньги через весьма сомнительные операции. По таким банкам Центральный банк принял решение отозвать лицензию, закрыть. Это проблемная история, это всегда иски, споры, люди теряют деньги. Но это всё равно расчистка финансового поля, потому что, когда таких банков становится очень много, они могут расшатать всю систему, в том числе даже самые крупные банки. Поэтому необходимость наводить здесь порядок никаких сомнений не вызывает. Мне кажется, что Центральный банк с этим справляется.

Для банков очень важны показатели – формирование резервов, достаточность капитала, норматив риска на одного заёмщика, вопросы ликвидности, то есть наличия достаточного капитала, денег в самом банке. За всеми этими позициями Центральный банк и Правительство в той части, в которой это касается Правительства, следили и будут следить. Но оснований полагать, что эти меры приведут к какому-то обратному эффекту, абсолютно нет. Наоборот, мне кажется, что наша финансовая система в результате всего того, что происходило в последние два-три года, укрепилась. Это, кстати, в известной степени проявляется не только в показателях нашего финансового мира, но и в котировках нашей валюты, о которых мы уже говорили.

В.Фадеев: Дмитрий Анатольевич, позвольте вернуться к социальной теме. Обманутые дольщики. Одно время казалось, что тема закрыта и обманутые дольщики навсегда останутся обманутыми. Но в этом году очень серьёзные сдвиги произошли: закон принят Государственной Думой, чтобы больше таких обманутых людей не было, принимаются какие-то серьёзные меры. Люди, которые уже потеряли веру в то, что квартиры свои получат, веру, кажется, снова приобретают. Что здесь делается? И стало ли меньше уже обманутых дольщиков?

Д.Медведев: Вы правы, Валерий, что определённые решения приняты. На мой взгляд, решения долгожданные. Но это не значит, что на этом нужно останавливаться.

Проблему дольщиков я бы разбил на две части. Первая заключается в том, чтобы в будущем не допускать манипулирования деньгами дольщиков. Для этого принят закон, создан Фонд защиты прав граждан – участников долевого строительства. Причём эта защита осуществляется двояко: или путём помещения накопленных средств собственно в достройку, или путём выплаты компенсаций. Средства эти должны быть заложены в сами договоры, по которым организация, осуществляющая долевое строительство, обязана перечислить часть стоимости строительства…

В.Фадеев: Пугают, что цены сразу вырастут.

Д.Медведев: Там всего 1,2%. Это никак не скажется на стоимости строительных услуг и вообще подрядных работах. Более того, Вы знаете, что в последнее время эти цены падают. И наши застройщики, наши подрядчики как раз волнуются по этим причинам. То есть на ценах, на строительном рынке это практически никак не сказалось. Но это создаёт денежный мешок, за счёт которого можно эти проблемы решать. Это часть проблемы.

Есть другая часть проблемы. Она заключается в необходимости помочь тем, кто уже попал в эту ситуацию. На них эти правила в таком объёме распространяться не могут, и там это уже штучная работа, которую ведут регионы при поддержке федерального Правительства. Там есть самые разные проблемы. Регион от региона сильно отличается. Где-то много таких людей, где-то их совсем мало. Где-то регион был успешен и решил эти задачи, где-то очередь и необходимость достройки домов измеряется десятками тысяч. Всё это нужно развязывать, делать это внимательно, относясь с предельным вниманием и тактом к тем, кто попал в такую ситуацию. Я получаю огромное количество таких обращений. В социальных сетях люди пишут. Естественно, мы стараемся указывать регионам, на что обратить внимание. И деньги на соответствующие цели в федеральном бюджете есть. Это, правда, не позволяет решить проблему одномоментно, тем не менее здесь тоже понятно, что делать. Это вторая вещь.

И третья – на будущее. Нужно действующие договоры завершить, закрыть всю проблему обманутых дольщиков, которая сформировалась за последние годы. А на будущее вообще нужно отказаться от договоров долевого строительства. Это всё, если хотите, рудименты прежней эпохи. Это всё – наследие недоразвитого жилищного рынка. Ни в каких других странах не существует таких договоров долевого строительства. Ипотека – да. Взял деньги, желательно по нормальной ставке, и купил квартиру. А здесь из-за того, что финансовая система работала так себе, что называется, из-за того, что строительные технологии были не на высоте, нужно было финансировать стройки за счёт самих граждан, и у нас появилась эта модель.

На будущее надо постепенно уходить из долевого строительства в нормальную, цивилизованную ипотеку – с субсидиями в случае необходимости, в том числе за государственный счёт или за счёт работодателя, что, кстати, тоже очень распространено. Это и будет лучшей гарантией от манипулирования деньгами тех, кто хочет приобрести квартиру.

И.Зейналова: Дмитрий Анатольевич, ещё по поводу поддержки. Это очень красиво звучало: хватит кошмарить бизнес. И все говорили: мы прекратим кошмарить бизнес, хватит... И вдруг я разговариваю с учителями, разговариваю с врачами и сталкиваюсь с совершенно удивительной проблемой: кошмарят социальную сферу. Учителя должны составить миллиард бумаг, чтобы купить каждый учебник. Ученика нельзя попросить стереть с доски, потому что это может быть рассмотрено как использование детского труда. Врачи должны составить тысячу бумаг, потому что каждая таблетка может оказаться в одном списке и не оказаться в другом. В результате реформа здравоохранения, которую мы все так ждём и так хотим получить, выливается в то, что формально врачи должны отчитываться о неких невероятных научных работах, а не решать проблему, как добраться до отдалённой деревни. Каким образом в эту реформу здравоохранения сейчас заложена сама проблема повышения доступности медицинских услуг и повышения качества в принципе профессиональных услуг в социальной сфере? Иначе врачи погрязнут в формальных бумагах, и нам не достанется ни образования нового, ни здравоохранения…

Д.Медведев: Что нужно делать? Во-первых, отчётность в целом нужна, полностью от неё отказаться нельзя. Потому что если сказать: вообще ничего не фиксируйте, не записывайте, – может быть оборотная сторона, попадём в другую крайность, когда невозможно отследить, как человека лечили, как человека учили, что происходило в школе или больнице. Но, конечно, эта отчётность должна быть разумной, а не запредельной. За последнее время ворох этой отчётности действительно разросся, на это указывают все: учителя, врачи, работники социальной сферы и сами граждане, которые вынуждены проводить много времени во врачебном кабинете, причём 80% этого времени врач что-то пишет, пишет и не смотрит на пациента.

Что делать? Внедрять современные формы контроля и отчётности. Что это за формы? Это электронные формы, ничего тут сверхъестественного нет, врач всё делает в электронном формуляре. У него всё есть уже, он просто несколько позиций расставляет и отчитывается точно так же. Это совершенно нормально. То же самое делает социальный работник, потому что мы переходим к тому, чтобы вести трудовые книжки в электронной форме. То же касается и учителей. Это одна сторона задачи. Вторая сторона задачи заключается в том, чтобы обеспечить лучшую доступность, о чём Вы говорите. И здесь тоже на помощь…

И.Зейналова: Чтобы врачи компьютером умели пользоваться...

Д.Медведев: Я думаю, Ирада, что всё-таки уже умеют пользоваться. Мне самому казалось, что всё у нас в этом смысле сложно. Я 10 лет назад начинал в нашей стране переход школ к интернету, что называется. Тогда у нас и подключений было совсем немного. И когда я заходил в школу, смотрел, как наши учителя, часто уже солидного возраста, с тоской смотрят на все эти компьютеры, которыми легко пользуются дети. Нет сейчас этой проблемы, все научились. И это, мне кажется, абсолютно нормально. Но очень важно, чтобы была обеспечена доступность, и эта доступность действительно связана с использованием современных цифровых технологий. Ведь вовсе необязательно, для того чтобы проконсультироваться, пациента везти куда-то из района в областной центр. Иногда это сотни километров, это тяжело, и пациент, человек просто может чувствовать себя неважно. Но если есть электронная связь, если есть прямая коммуникация по интернету, можно показать все данные обследования, приборы, которые снимают показания с пациента, и получить квалифицированную консультацию или в региональном центре, или даже в Москве, в ведущем центре (причём это займёт 15 минут), составить правильную картину и принять правильное медицинское решение. Это очень важно, и сейчас мы обсуждаем вопрос о том, чтобы дополнительные деньги направить на создание такой системы электронных коммуникаций между центральными районными больницами, региональными больницами и федеральными клиниками.

М.Фишман: Я про отчётность и про то, как кошмарят, продолжу. Только я про театры спрошу. Вы наверняка знаете про уголовное дело «Седьмой студии». Знаменитый режиссёр Кирилл Серебренников сидит под домашним арестом. Софья Апфельбаум, бывший руководитель профильного департамента в Министерстве культуры, тоже бывший руководитель театра, сидит под домашним арестом. Алексей Малобродский, бывший генеральный продюсер «Седьмой студии», сидит в СИЗО, за решёткой уже пять месяцев. Отчётность проверять надо, это понятно. Но здесь масштаб выдвинутых обвинений и агрессия, которая при этом проявляется, выходят за мыслимые пределы. Театральное сообщество реагирует. Союз театральных деятелей уже сказал, что это, по сути, демонстративная избирательная акция устрашения, кампания, развёрнутая против театров. Они говорят, что законы такие, что такие претензии можно предъявлять любым театрам. По сути, криминализуется нормальная, обычная театральная деятельность. Хватай любого. Союз музеев России их тоже поддержал, тоже говорят, что законы надо менять. И конечно, я хочу спросить, как Вы смотрите на это дело конкретно и на всю эту ситуацию?

Д.Медведев: Я думаю, что наши представители творческих профессий правы в том, что законодательство в этой сфере крайне несовершенно. Применительно к театрам, кинопроизводству, целому ряду других творческих профессий.

Я тоже неоднократно это обсуждал с ними. К сожалению, перемены не так быстры, как нам бы всем хотелось. Всё крутится вокруг государственных закупок и государственных услуг. Это так называемый 44-й закон, который диктует в общем вполне понятные конкурентные требования. И мы все за конкуренцию. Рынок есть рынок. Но как только мы переходим в творческий мир, все эти критерии дают сбой. Одно дело – закупать скрепки и карандаши по конкурсу, а другое дело – реквизит, или создавать что-то на сцене, или заниматься кинопроизводством где-нибудь в далёкой деревне. Какой там конкурс? Единственный исполнитель? Это первое.

Второе. Я с этим уже неоднократно сталкивался, ко мне обращались режиссёры: знаете, мы фильм снимаем, сейчас все заложено в систему, которую Минфин предложил, систему контроля и администрирования по линии казначейства. Всё это хорошо, мы с этим полностью согласны, но как нам расплатиться с плотником, который нам какие-то декорации создаёт где-то в далёком сибирском местечке? Нам нужны наличные деньги, без них мы ничего не сделаем, у него нет счёта, с ним невозможно расплатиться карточкой.

Мы идём навстречу, и по системе казначейского сопровождения я лично дважды давал указание каждый год, чтобы здесь были применены более гибкие критерии. Но в целом система государственных подрядов и государственных закупок применительно к театрам, к кинопроизводству, к другой творческой деятельности должна стать более лояльной. Но, как обычно, вопрос в пределах этой лояльности. Мы с вами не можем допустить и другой ситуации, когда нам скажут: знаете что, вот я буду снимать фильм, мне нужно 5 млн рублей, выдайте мне всё это наличными, потому что я не смогу ни с кем из участников кинопроизводства расплатиться иным способом. Отчитываться – ну какие-то бумажки вам принесу.

Тоже вопрос. Поэтому здесь нужно создать работающую модель. Это первое. Второе – это, конечно, вопрос точности отражения всех этих действий в бухгалтерии. Вы сказали, что наши коллеги из творческой среды говорят, что подобные претензии, по их мнению, можно предъявить к любому творческому производству – к кинопроизводству, и к театральному производству. Наверное, огрехи есть у всех, но всё-таки задача тех, кто этим занимается, по максимуму следовать существующим правилам. Это сложно, но этому нужно уделять внимание. Так делают во всём мире. Таким образом, движение должно быть встречным – с одной стороны, нужно создать более понятную, более работоспособную, более лояльную, если хотите, рамку творческой деятельности и её оформление в правовом виде для творческих профессий, а с другой стороны, сами представители творческих профессий, сами организации, которые этим занимаются, должны максимально внимательно следить за тем, что у них происходит.

Теперь в отношении этого дела. Мне, конечно, сложно сейчас комментировать, потому что там ещё следствие идёт. Дело очень резонансное, комментировать подобного рода вещи – неблагодарная история. Надо точно разобраться, где там возможные нарушения, а где, по сути, необходимость принятия оперативных решений, которые не выходят за рамки закона. Надеюсь, что следственные и судебные структуры с этим смогут разобраться.

М.Фишман: Дмитрий Анатольевич, Вы позволите, я уточню (потому что Вы сами говорите, что резонансное дело, и действительно нашу аудиторию это очень и очень беспокоит) про избирательность? Буквально на днях Следственный комитет прекратил уголовное дело против директора другого крупного театра, это Новосибирский театр оперы и балета, по срокам давности. Они похожи, эти сроки давности, а тут люди сидят в СИЗО. И это как бы избирательность…

Д.Медведев: Я Вам скажу так, Михаил, мне было бы очень грустно, если бы окончательные решения принимались только с учётом истечения сроков давности. Желательно всё завершить в положенные законом сроки. Это первое. Второе. Всегда у всех процессов есть разные стороны. Есть правоохранительные органы, есть суд, а есть истцы, которые, например, считают, что в действиях тех или иных людей, лиц, организаций, в том числе творческих, содержатся составы административных или уголовных преступлений. И эти истцы имеют право на обжалование, в том числе решений, которые принимаются МВД, прокуратурой и даже судом. Применительно к другим казусам, о которых Вы говорите, я не знаю, как они будут поступать. Это в их праве. Так может и государство поступать, так поступают и другие участники.

В.Фадеев: Дмитрий Анатольевич, позвольте вернуться к социальным проблемам. Ещё одна острая проблема – цены на лекарства. Из аптек вымывается дешёвый ассортимент. Это явление последних лет. Производителям и торговцам выгодно работать с дорогими лекарствами. Даже если говорить о списке жизненно необходимых лекарств, там ведь наценка фиксируется, и, конечно, тоже им выгодно, чтобы лекарство было как можно дороже. Это важнейшая проблема, и это тема, которая касается проблемы бедности, о которой Вы говорили. Какие здесь принимаются меры?

Д.Медведев: Это действительно важнейшая тема, она касается абсолютно всех людей в нашей стране, потому что лекарства так или иначе принимают все. Мы говорили о контроле. Это та сфера, где контроль государства должен быть неослабным, постоянно жёстким. Кто этим занимается? Этим занимается Федеральная антимонопольная служба в целом в рамках государственного регулирования. Мы сейчас с учётом того, что экономика у нас рыночная, конечно, не регулируем в полном объёме цены на лекарства, но следим за сбалансированностью этих цен. И это важнейшая задача государства, Правительства и Федеральной антимонопольной службы.

Каким образом достичь этой сбалансированности? Деньги там вращаются огромные. Я сегодня с утра специально, понимая, что так или иначе мы будем об этом говорить, позвонил министру, спросил, на что мы рассчитываем в будущем по поводу финансирования, приобретения лекарственных средств по федеральной и региональной линии. Это приблизительно полтриллиона рублей ежегодно – федеральные и региональные бюджетные средства. Они через бюджет и через систему обязательного медицинского страхования идут. Надо следить, чтобы эти деньги шли на дело, чтобы они были направлены на приобретение действительно жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов. Это список, который утверждает Правительство. Я как Председатель Правительства его подписываю. Сейчас он состоит из 699 наименований. Было 400–500 наименований, а сейчас уже почти 700. Это очень важно: чем шире этот список, тем выше доступность этих препаратов.

Второе. Очень важно следить за обязательным ассортиментом в аптеках, чтобы не происходило так: лежит дорогой препарат, а дешёвого препарата нет. И это дело контрольных инстанций. За этим обязательно должны следить и Минздрав, и антимонопольная служба, и другие организации, которые призваны за этим наблюдать.

Третье. Очень важно, чтобы сами препараты были и качественные, и разумно дешёвые, чтобы они продавались по приемлемым для людей ценам. Как этого достичь? Понятно, всё, что покупается за валюту, всегда дороже. У нас и вера определённая сформировалась в то, что иностранная таблетка работает лучше, чем российская. К сожалению, не беспочвенно. Целый ряд производителей действовал не очень красиво. Надо обязательно наводить порядок на фармакологическом рынке. У нас сейчас приблизительно 70% препаратов в стоимостном измерении приобретается из-за границы и только 30% – внутри страны. Но по наименованиям ситуация иная: у нас 60% наименований, так называемых международных медицинских непатентованных наименований, приобретается внутри страны и только 40% – из-за границы. Если взять список жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов, там уже 85% приобретается внутри страны.

Почему я об этом говорю? Это не только поддержка нашей фармацевтической промышленности. Просто объективно это дешевле. И это не зависит от колебаний иностранной валюты и соотношений между рублём и другой валютой. Вот это ключевая задача. Это и есть импортозамещение, которым мы занимаемся и на которое мы должны обращать самое пристальное внимание.

Наконец, самое важное. Нужно, чтобы все участники этого рынка вели себя ответственно. Мы сейчас приняли решение о том, чтобы маркировать лекарства по-новому и использовать другую упаковку. Сразу же появились вопросы – мол, это приведёт к росту стоимости лекарств и так далее. Нам нужны качественные, а не поддельные препараты. Нам нужна нормальная, современная фармацевтическая промышленность. Мы знаем, сколько там проблем и махинаций. Поэтому нужно навести на этом рынке порядок. Тогда в аптеках будут нормальные, дешёвые российские препараты, не хуже иностранных.

И.Полетаев: Дмитрий Анатольевич, позвольте к хлебу насущному, в прямом смысле. В России несколько лет подряд рекордный урожай зерна, в том числе пшеницы. В связи с ростом поставок из нашей страны падают цены и на мировом рынке, и внутри России. Для аграриев это проблема. Режутся инвестпрограммы, сокращаются рабочие места. Планирует ли государство жёстче регулировать зерновой рынок? И как в итоге сбалансировать цены и интересы аграрных производителей?

Д.Медведев: Я начну с того, что мы добились выдающихся результатов. Просто здесь хочется похвалить всех аграриев. И в конечном счёте похвалить те меры, которые мы принимали для поддержки сельскохозяйственной отрасли. 140 млн т зерна – зерновых и зернобобовых – это результат, которого никогда не знала наша страна, ни в каком веке, ни при каком строе, ни при каком государстве. Результат выдающийся. Теперь нужно этим грамотно распорядиться.

Мы превратились в самого крупного нетто-экспортёра пшеницы и зерновых. Это капитал, это валюта. И в принципе это может помочь нашим аграриям. Поэтому, если мы выйдем на уровень экспорта порядка 45–50 млн т, а этот урожай позволяет это сделать, с соблюдением всех норм о переходящих запасах, чтобы всё было в порядке с обеспечением хлебом, зерном всех производителей, – это решит многие задачи. Это первое.

Второе. Надо, конечно, вкладываться в глубокую переработку зерна. Это современные технологии, это производство аминокислот, это просто огромное количество различных добавок, которые используются в том числе для поддержки животноводства, для развития животноводства. Это второе.

Третье: очень важно, чтобы наши логистические возможности были приведены в соответствие с нашими возросшими возможностями по производству зерна. То есть это инвестиции в порты, инвестиции в дороги.

И четвёртое, но связанное с третьим, – это тарифная составляющая. С учётом конкретных результатов, которых мы добились в этом году, выдающихся результатов по сбору урожая, мы приняли ряд решений, и ещё примем, о том, чтобы поддержать аграриев за счёт использования более низких тарифов на железнодорожные перевозки.

И.Зейналова: А вагонов-то у нас хватит?

Д.Медведев: Хватит.

М.Фишман: Если можно, спрошу у Вас о политике снова. Мы подводим итоги года. Один из итогов года: в этом году очень много заменили губернаторов, около 20 замен – уволены, поставлены исполняющими обязанности. Была группа весной, потом большая группа осенью. Это беспрецедентный масштаб замен. Я, по крайней мере, такого не помню. Среди них много «варягов», то есть тех, кто изначально не связан с регионами, на которые их ставят. Среди них есть, кстати, и заместители министров в вашем Правительстве. Вы их, наверное, хорошо знаете. Поэтому интересно, что Вы об этом думаете. В частности, меня волнует такой вопрос: не означают ли такие масштабные перестановки, с которыми мы впервые сталкиваемся, что за этими новыми губернаторами де-факто закрепляется статус представителя центральной власти на местах, несмотря на их формальную избираемость? Вроде бы выборы есть, но тем не менее?..

Д.Медведев: Если говорить об общей тенденции, то мне она кажется правильной. Она, кстати, появилась не сейчас, не в этом году. Она была и в предыдущие годы, и даже в предыдущий период. Мы достаточно активно начали эти процессы, связанные с омоложением губернаторского корпуса, наверное, уже, лет восемь-десять назад. Действительно, сейчас это был большой отряд людей, относительно молодых, которые получили новые назначения. Но я обращаю внимание, что пока они только временно исполняющие обязанности. Их ещё должны избрать. Часть из них уже получила доверие, в том числе те самые «варяги», о которых Вы говорите. Это не является ключевым фактором, хотя, конечно, люди всегда, когда голосуют, смотрят: свой – не свой, разбирается в проблемах или не разбирается.

Я во многих регионах был и в период, когда избирательная кампания была, и смотрел, как работают назначенцы, за которых тогда ещё не проголосовали. Я был, честно сказать, приятно удивлён, как быстро они погрузились в местный материал. Знаете, есть какие-то колебания: вот человек умный, толковый, но как он на землю встанет? Сможет он разговаривать с людьми на одном языке, принимать решения вполне земные, а не рассуждать абстрактно о том, как кривая доходности будет расти? Очень неплохо они вписались. Конечно, всё будет зависеть от них, их команд, от того, как они будут работать. Это касается и бывших заместителей министров, это касается и других людей.

Теперь в отношении того, кто такой губернатор. Я напомню, что губернатор – это не президент субъекта Федерации в том смысле, в котором мы понимаем фигуру общенационального Президента, который является гарантом Конституции.

Вообще, руководитель субъекта Федерации, как правило, или в 99 процентах случаев, – это глава исполнительной власти. Поэтому они де-факто и де-юре и так являются участниками большой вертикали исполнительной власти, во главе которой стоит Правительство, соответственно, правительство субъектов Федерации и те лица, которые принимают исполнительные решения в муниципальных образованиях. Их не надо из этого контекста вырывать. Но, конечно, самое главное – это поддержка людей. И сейчас другая группа людей, которые получили подобные назначения, должна доказать свою работоспособность в этих условиях.

Я ведь не только глава Правительства, но и руководитель крупнейшей политической партии. Я со всеми кандидатами встречался и с каждым из них разговаривал, спрашивал (особенно это касается, например, заместителей министров): заместитель министра – очень высокая должность, в то же время ты отвечаешь за конкретную отрасль или подотрасль и в ней можешь быть докой, абсолютным авторитетом для кого-то, принимать управленческие решения в масштабах всей страны. А здесь тебе нужно будет заниматься другими вещами. Ты должен разбирать всякие спорные ситуации, заниматься жильем, следить за канализацией, водопроводом, газоснабжением. Ты к этому готов? Тебе это интересно? И надо отдать им должное, они все говорят: да, это вызов, это интересно, мы хотим быть полезными своей стране и конкретному региону.

Посмотрим, что у них получится.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, я пытался вспомнить, куда я сам за этот год съездил к новым губернаторам. Тула, Ярославль, Иваново, Калининград, Киров, Самара, Новгород, Рязань, Пермь – всех не упомню. Но знаете, какая штука? Я, конечно, не начальник, я рядовой избиратель, налогоплательщик, но всё-таки как журналист тоже что-то вижу. Омоложение состоялось, обновление тоже состоялось, но в принципе система управления остаётся в общем-то старой. У нас государство вроде как федерация, а управление в известной степени унитарное. Взять те же самые межбюджетные отношения. Для того чтобы выполнить майские указы Президента, регионы, в том числе те, которые я перечислил, залезали в долги. Есть разные механизмы решения этой проблемы. Но в целом, по Вашим ощущениям, если эти долги прощать, то их списывать? Или, может быть, предоставить регионам больше самостоятельности, для того чтобы наша, по сути, унитарная федерация стала больше федерацией? Хотя это опасная штука. Не всякий регион это может потянуть. Палка о двух концах, я понимаю.

Д.Медведев: Вот видите, Вы, не будучи начальником, как Вы сказали, уже всё абсолютно правильно разложили в том смысле, что здесь всегда палка о двух концах и нужно держать баланс.

Действительно, наши регионы все очень разные. Одно дело Москва, а другое дело, например, Чукотка. И по масштабам, и по населению, и по удалённости от центров.

Второе. У всех регионов есть свои проекты. Я уверен, что абсолютное большинство этих проектов создавалось для того, чтобы помочь региону, помочь людям, развить экономику. В ряде случаев эти проекты были не очень хорошо просчитаны. Залезли в долги, в том числе в коммерческие долги, назанимали денег.

С.Брилёв: Необязательно по майским указам.

Д.Медведев: Необязательно. Я говорю в основном про инвестиционные долги.

И.Зейналова: Майские указы так и не выполнили, а в долги залезли.

Д.Медведев: И такое бывает. Хотят показать, как у них инвестиции хорошо идут, в то же время не следят за бюджетной сферой. Всё это есть. Поэтому ситуации разные. Как мы собираемся эти ситуации разрешать? Или как помогать регионам? А помогать им всё равно придётся. Несмотря на федеративный характер государства, всё равно мы несём всю полноту ответственности – я имею в виду федеральное Правительство – за то, как работают экономические механизмы в регионах.

Что нужно делать? Конечно, нужно посмотреть, что это за кредиты. И по возможности (мы это делали в этом году и в прошлом году) перевести часть коммерческих кредитов в бюджетные. Это, безусловно, помощь, потому что там другая кредитная ставка. Приблизительно 50% этих кредитов мы уже перевели в бюджетные кредиты.

Второе – можно подумать о реструктуризации задолженности. И такие решения принимались. В общей сложности её реструктурировали приблизительно на 700 млрд. Это тоже существенная помощь.

Третье, условно, – система дотаций, трансфертов, поддержки самих регионов. В этом году это чуть больше 600 млрд рублей. Все эти меры в совокупности позволяют удерживать ситуацию. Но, конечно, руководители регионов должны вести себя ответственно. И когда они принимают решения, они должны прежде всего просчитать свои социальные обязательства, и это самое главное, что есть: зарплата, пособия, какие-то иные выплаты, которые идут за счёт регионального бюджета, включая, естественно, и то, что положено по указам Президента от 7 мая 2012 года. То есть, развитие собственной социальной сферы, и уже после этого – развитие экономики. Поэтому это вопрос выстраивания приоритетов. Но мы губернаторам – и новым губернаторам, и тем, кто уже давно работает, – будем помогать, конечно.

С.Брилёв: Но в принципе регионам самостоятельности прибавить стоит, как Вы считаете?

Д.Медведев: Понимаете, это ещё одна тема, которую я не назвал. Мы сейчас проводим мониторинг так называемых федеральных полномочий – иными словами, что они могут забрать из федеральных полномочий, что не могут. Нужно смотреть, как это соотносится с региональными полномочиями, потому что часть регионов говорит: да мы и это готовы взять. Берут, а потом исполнить не могут.

С.Брилёв: Ну да, у нас асимметричная Федерация такая получится.

Д.Медведев: Понимаете, здесь вопрос в чём: у нас не может быть абсолютно симметричной Федерации, потому что, если бы у нас все наши территории, земли были абсолютно одинаковыми, тогда было бы легко, но они же очень разные. Экономические возможности разные. В Москве, ещё раз говорю, 15 миллионов человек, а на Чукотке или в Ненецком округе – 40–50 тысяч человек. Юридически полномочия одинаковые, но мы понимаем, что осуществлять их можно очень по-разному. И это нужно всё принимать во внимание.

В.Фадеев: Дмитрий Анатольевич, позвольте тему сменить. В мире технологическая революция идёт. Мы все это понимаем и смотрим, с одной стороны, с большим интересом, а с другой стороны, есть некоторое напряжение, потому что все ключевые решения, ключевые исследования ведь не у нас – они в США и Европе. Уже, я думаю, Китай скоро подтянется. А у нас-то есть шансы вернуться в число лидеров? Мы не опоздаем?

Д.Медведев: Есть шансы, но медлить уже нельзя – нужно заскакивать в идущий и ускоряющийся поезд. Потому что этот поезд, надо по-честному сказать, набрал обороты сначала без нас. В этом смысле Вы правы. Мы долгое время находились в ситуации, когда вынуждены были просто выживать. Это происходило в 1990-е годы. В 1980-е годы этому вообще особого внимания не уделялось. И только сейчас мы начали создавать основу своего технологического развития. Для этого всё есть. Есть институты, есть деньги. Наверное, не фантастические, но всё-таки довольно приличные деньги, которые аккумулированы в различных фондах поддержки. Есть инструменты, которые уже опробованы. И самое главное, есть люди. Уж талантливых-то людей у нас очень много.

Чего нет? Нет пока способности быстро преобразовывать технологические новинки в работающие и коммерчески успешные проекты. Вот с этим у нас всё не очень хорошо обстоит. Не очень мы это умеем.

В.Фадеев: Так всегда было, к сожалению.

Д.Медведев: К сожалению, в этом смысле мы действительно не можем похвастаться каким-то великолепным прошлым, тем не менее этому тоже можно научиться. Есть ведь страны другие, где очень хорошо умеют коммерциализировать и гораздо хуже умеют выдумывать. Что-то списать, срисовать – да. А самим придумать тяжелее.

Нам, конечно, нужно научиться этой самой коммерциализации. На это должны быть обращены и государственные усилия, и усилия бизнеса. Бизнес должен вкладываться в НИОКР, должен вкладываться в исследования в сфере IT, в современные технологии.

Мне лет десять назад приходилось, по сути, палкой крупные компании туда загонять, чтобы они какие-то инвестиции планировали. Потому что компании огромные, доходы огромные, а на НИОКР у них там какие-то слёзы... «У нас и так всё хорошо. А всё, что нам нужно, мы у них купим». А сейчас мы уже и у них не купим, и свои исследования не вели как надо.

Поэтому, действительно, это задача исключительной важности. Но я уверен, что шансы встать в один ряд с наиболее продвинутыми странами у нас есть. Мы же такие задачи решали в XX веке, и сейчас можем.

И.Зейналова: Я, может быть, больше всех здесь (после Вас, конечно) интересовалась киберновинками. Несколько недель подряд шла эта тема, одно за одним. Может быть, Вы видели, что по всему миру хватали наших компьютерщиков, называя их хакерами, обвиняя в том, что они взламывали Google, PayPal, всё что угодно. Мы даже не будем говорить, виноваты они, не виноваты, и тем не менее… Существует уже такая вещь, как кибервойна. Я понимаю, что мы уже не купим какие-то вещи, сами изобретём, тем не менее сейчас люди, которые глубоко «погрязли» в компьютерном мире, глубоко забрались и строят этот компьютерный мир, говорят о том, что мы должны обеспечивать свой киберсуверенитет. Помимо обычного суверенитета. То есть война ведётся на суше, на море, в воздухе и теперь она может вестись ещё в киберпространстве. Вы всё время говорите: цифровая экономика, маркировки и тому подобное, врачи будут лечить по телевизору… Как при этом обеспечить безопасность людей, которые всё равно будут находиться под ударом тех же хакеров, которым неизвестно что в голову придёт?

Д.Медведев: Да, это задача мирового масштаба. Конечно, лучше не кибервойна, а киберсотрудничество, к чему мы, кстати, всё время призываем наших партнёров в разных странах.

К сожалению, если говорить о международном законодательстве, о конвенциях в сфере кибербезопасности, в сфере регулирования отношений в области цифровых технологий, мы сейчас, по сути, на нулевом уровне. Человечество никуда не продвинулось, условно, с периода 70–80-х годов прошлого века, а мир изменился самым радикальным образом.

Киберсуверенитет – как его надо понимать? Мы должны быть самодостаточными, но не закрытыми. Самодостаточными в том смысле, что у нас должны быть все современные кибертехнологии, которые позволяют нам развивать экономику. Об этом мы уже сегодня говорили. Закрытость – вредная история, потому что мы тем самым можем себя отрезать и превратиться в государство, которое вообще не развивается. Здесь надо искать баланс.

И.Зейналова : Тогда будут подбирать отмычки к этой закрытости.

Д.Медведев : Тогда будут подбирать отмычки и всё равно делать какие-то гадости. По поводу упрёков, которые в наш адрес раздаются. Это действительно сейчас расхожая тема, избитая песня, которую поют нам постоянно, о том, что вообще все хакеры в мире – это агенты Кремля. Такое ощущение, что мы только этим и занимаемся. Это отдельный сформировавшийся мировой рынок.

И.Зейналова : Кстати, они к нам лезут, эти хакеры?

Д.Медведев : Все лезут ко всем. Нисколько не сомневайтесь. Все пытаются следить друг за другом. Поэтому упрекать в этом одну нашу страну – это смешно. Все это отлично понимают, но для некоторых государств это превратилось просто в способ решения внутренних политических проблем, способ внутренней разборки.

Надо принимать эти решения. Надо заниматься серьёзными вещами в сфере обеспечения кибербезопасности, а не орать, что вокруг одни хакеры из той или иной страны. Что имеется в виду – противодействие террористической угрозе. Вот это реальная проблема. Террористы реально используют современные технологии. С этим надо бороться, причём бороться вместе, всем государствам, которые с этим столкнулись. Это первое.

Второе – это все современные цифровые технологии, на которых сегодня строится мир. Поэтому, я уверен, здесь поводов для сотрудничества гораздо больше, чем поводов для ревности или подозрений.

И.Зейналова : А защита каким образом… Я понимаю, государства сотрудничают, но они же должны и защищать себя друг от друга, как бы они ни дружили. Есть вилка интересов.

Д.Медведев : Защита здесь заключается в том, чтобы иметь самодостаточные возможности внутри страны – сетевые, по контролю за теми или иными информационными потоками. Но, скажем прямо, абсолютной защиты, которая будет существовать десятилетиями или даже годами, не существует. Потому что на каждую меру, связанную с киберзащитой, всегда находится та или иная уловка. Это то соревнование, которое будет идти в мире постоянно, в этом никаких сомнений нет. Мы просто к этому должны быть готовы. Мир в этом смысле изменился.

И.Зейналова : Насколько мы готовы? Что Вам говорят, докладывают? Вы много этим занимались. Насколько мы защищены?

Д.Медведев : Я скажу так: мы защищены сейчас с учётом разных решений – и открытых, и закрытых, и денежных, и правовых – в принципе не хуже, чем другие крупнейшие страны. Тем более на нас огромная ответственность как на ведущей ядерной стране, как на самой большой по территории стране, как на постоянном члене Совета Безопасности.

С.Брилёв: Хочу спросить про традиционно дружественные российско-американские отношения. Здесь присутствует ряд ведущих еженедельных программ. Серия пересечений Путина и Трампа во Вьетнаме произошла перед выходными, после чего мы это всё разбирали по мелким деталькам, предполагая, что за человек Трамп, не слишком ли он зигзагообразно менял некоторые свои заявления по ходу азиатского турне. Но мы предполагали, а Вы с Трампом увиделись через два дня после этого на саммите на Филиппинах. Рукопожатия там были. Вы общались. Дмитрий Анатольевич, что он за человек? С ним вообще можно иметь дело?

Д.Медведев: Я общался недолго, так, как это происходит на подобных саммитах, а до меня такое же общение было у Президента страны. Я уже об этом говорил: если говорить о внешнем впечатлении, то он доброжелательный, желающий установления полноценных контактов, всё абсолютно адекватно воспринимающий политический деятель. И мы действительно сидели, обсуждали разные вопросы во время этого ужина. Он вспоминал о нашем сотрудничестве в период Второй мировой войны и говорил о том, что это важно и для России, и для Америки. В этом смысле контакт вполне нормальный. Уверен, и об этом Президент Путин тоже говорил, что у него всё в порядке в личном взаимоотношении.

Проблема ведь заключается не в наших личных отношениях. Это, конечно, важно, но это всё-таки подчинённая история по отношению к тем решениям, которые мы принимаем, по отношению к той атмосфере, которая создаётся. А вот она в отношениях между нашими странами, между Соединёнными Штатами Америки и Россией, очень плохая. Я бы сказал, она отвратительная. Она самая плохая во всяком случае за весь тот период, который я помню. А я помню ещё встречи Леонида Ильича Брежнева с различными президентами Соединённых Штатов. И вот это, конечно, очень плохо.

С.Брилёв: Вы уже упомянули, что есть вещи, которые используются из внутриполитических соображений. То есть Россия – такое пугало, на самом деле за счёт упоминания России как-то решаются всякие дела. Из последних новостей: коллеги с телеканала RT (Russia Today) за последние сутки лишены аккредитации в Конгрессе Соединённых Штатов, хотя как это влияет на национальную безопасность, абсолютная загадка. Было много обвинений в адрес России: вы во всём виноваты. Хотя как-то странно. Как во всём виноваты? Кто первым внёс в списки иноагентов? Дошло до сокращения диппредставительств. В Вашингтоне говорят, что всё дело во вмешательстве России в выборы, в Москве всё отвергается. Как Вы считаете (лично – не лично, системно – не системно), шанс на улучшение российско-американских отношений упущен? Надежды были, что при Трампе будет как-то по-другому.

Д.Медведев: По поводу виновности – это наша достаточно избитая тема, и отвечать на вопрос о виновности тех или иных сил или государств можно именно так, как принято говорить: дело не в том, кто виноват, а в том, что с этим делать. У нас есть своя позиция, она всем известна. Мы не считаем, что действовали таким образом, чтобы испортить наши отношения. Но сейчас дело не в этом. Вопрос именно в том, что делать. Вы говорите: упущен ли шанс? Я думаю, что шанс всегда существует. Об этом говорил и Президент страны, и коллеги из Министерства иностранных дел, и я, конечно, тоже говорил. Вопрос в том, чтобы начать полноценное общение по важнейшим, существеннейшим темам. Вот смотрите: ко мне приезжают представители крупного американского бизнеса – у нас есть комиссия по иностранным инвестициям, там 10–12 человек из Америки, это всё первые лица корпораций, которые стоят сотни миллиардов долларов. У кого-нибудь из них хоть какая-то политическая тема звучала? Они все говорят: хотим работать – хотим работать на российском рынке, хотим работать вместе с вами. Бизнес хочет. Если говорить о человеческой позиции, то, я уверен, она тоже сильно отличается от политики, которую сегодня проводит вашингтонский истеблишмент и от которой, кстати, в значительной степени страдает и Президент Трамп.

С.Брилёв: Это, конечно, королевство кривых зеркал получается.

Д.Медведев: У нас есть ощущение, что целый ряд американских политиков пытаются решить собственные задачи за счёт нас, пытаются воздействовать на своего Президента, именно разыгрывая эту самую российскую карту. Эта штука достаточно редкая, потому что в предыдущей истории такого я не могу припомнить, разве что 1950-е годы, период маккартизма, но и то тогда речь не шла о том, чтобы сводить счёты с собственным Президентом.

И.Полетаев: Дмитрий Анатольевич, продолжая тему Соединённых Штатов. Соединённые Штаты, собственно говоря, не скрывают, что санкции против России призваны в том числе заместить наш газ на европейском рынке. Мы в этой связи не останемся ли в газовой изоляции? В начале года американцы анонсировали новый санкционный пакет. Мы к нему готовы? Вообще, мы понимаем, что можем оказаться в ситуации стран, которые десятилетиями живут под санкциями?

Д.Медведев: Если говорить откровенно, мы весь XX век провели под санкциями. Я неоднократно об этом говорил, западные страны вводили санкции в отношении Советского Союза и впоследствии новой России – 10 раз. Если говорить об известной поправке Джексона – Вэника, она действовала около 40 лет. Уже и государства этого не стало, и проблема эта исчезла, а поправка действовала. Поэтому мы всё время жили под санкциями. А сейчас наши партнёры пытаются ещё эти санкции сделать долговечными, то есть зацементировать при помощи этого закона, сделать таким образом, чтобы даже Президент Соединённых Штатов не мог их отменить. Потому что по поправке Джексона – Вэника, напомню, было решающее слово Президента, он мог отложить действие этой пресловутой поправки. Теперь и у Президента нет этих полномочий, на что мы обращали внимание, что это в известной степени ограничение даже исполнительной власти Президента США.

Но бог с ними, с этими санкциями, мы выжили с ними и в XX веке, и сейчас выживем. Мы научились это делать, мы научились все эти трудности превозмогать. В чём-то нам это даже помогло. Курс на импортозамещение, совершенно очевидно, не появился бы в том виде, в котором он сейчас реализуется, без этих новых санкций. Это просто вредит всем.

Последний пакет явно направлен на то, чтобы ограничить наши газовые возможности в Европе. Почему? Здесь позиция совершенно циничная: мы хотим поставлять свой сжиженный природный газ в Европу, русские нам мешают свои трубопроводным газом, своим трубным газом так называемым, поэтому мы хотим их выдавить. Абсолютно беззастенчиво, даже у европейцев волосы дыбом встают. Правда, не у всех, потому что, к сожалению, наши коллеги в Брюсселе тоже начали эту ситуацию слегка мутить, принимая решения, направленные на то, чтобы на наши поставки распространить так называемую Третью газовую директиву, Третий энергетический пакет. Но будем надеяться, что в Европе разум возобладает и эти газовые проекты будут реализованы, потому что они носят коммерческий характер и обоюдовыгодны и для Европы, и для России.

С.Брилев: Дмитрий Анатольевич, дабы завершить эту международную часть, есть одна история, где нам бы подучиться. Я имею в виду взаимодействие с международным спортивным сообществом. Под угрозой участие наших спортсменов в зимней Олимпиаде в Корее. ВАДА как-то не убеждается в чистоте наших спортсменов. Доклад Макларена всё ещё висит на горизонте. Какие выводы можно сделать из происходящего со сборной и как Правительство собирается помочь нашим спортсменам?

Д.Медведев: Мы, естественно, находимся в постоянном поиске выхода из сложившейся ситуации, и мои коллеги по Правительству этим занимаются, и вообще всё Правительство так или иначе этим озабочено, и Президент этим неоднократно занимался и высказывал свою позицию. Здесь нужно отделить две вещи. Первая – это наша позиция по допингу. Она остаётся прежней и недвусмысленной: мы против использования допинга. У нас есть определённые проблемы с этим, и мы с этим будем бороться, что ни в коей мере не ставит под сомнение блестящий результат Российской Федерации на нашей зимней Олимпиаде. Это была честная и абсолютно объективная победа, и никакие иностранные силы никогда нас не убедят в том, что всё было сделано как-то не так. Всё было достигнуто за счёт усилий наших спортсменов и за счёт той атмосферы поддержки, которая сложилась в тот период в Сочи.

Это одна сторона. А вторая сторона заключается в том, что, вот Вы говорите: ВАДА не убеждается. Да никто ни в чём не хочет убеждаться! Эта тема стала абсолютно политической, абсолютно автономной, и допинг здесь имеет 30% от этой темы. Всё остальное – это политические манипуляции.

К сожалению, эта тема стала основой для раскрутки очередной антироссийской кампании. Причём мы чувствуем, что её пик должен прийтись на определённый политический цикл, для того чтобы показать, как у нас в этом смысле всё плохо обстоит. В этом есть определённый, вполне очевидный замысел. Спорт любят, за наших спортсменов болеют. Если взять и отрезать наших спортсменов, естественно, это вызывает у всех нас чувство разочарования. Поэтому это в чистом виде, на мой взгляд, уже теперь политика. Если раньше были какие-то сомнения, то теперь этих сомнений не осталось. Это касается и доклада Макларена. Есть там и другие персонажи, типа Родченкова, который какие-то дневники публикует. Но это, мне кажется, уже скорее психиатрическая проблема. Достаточно посмотреть на эти дневники, чтобы понять, что этому гражданину нужна прежде всего психиатрическая помощь, а не какая-то другая. Но это мы оставим в стороне. А в целом эта ситуация очень сильно разочаровывает.

И.Зейналова: Но они уже замахиваются на чемпионат мира. Родченков и про это начинает писать.

Д.Медведев: Это политика. Это всё стало инструментом политического манипулирования. Мы, конечно, будем всему этому противодействовать на всех этажах общения, во всех организациях, но нужно понимать, что это политическая кампания – не спортивная, не кампания, связанная с противодействием допингу, – которая развёрнута против нашей страны, и только так её и оценивать.

В.Фадеев: Дмитрий Анатольевич, выборы Президента не за горами, в марте следующего года. Владимир Путин не объявляет пока, пойдёт ли он на выборы. Вы председатель партии «Единая Россия». Наверняка в партии обсуждается идея, чтобы партия выступила с инициативой, выдвинула Путина в президенты. Наверняка? Это первый вопрос.

Второй. Вы лидер правящей партии «Единая Россия». Может быть, Вы готовы выдвинуть свою кандидатуру на выборы?

Д.Медведев : В отношении кандидатов на должность Президента всё будет понятно уже совсем скоро. Вы позицию «Единой России» и мою позицию отлично знаете.

Если действующий Президент страны Владимир Владимирович Путин выдвинет свою кандидатуру или согласится на её выдвижение, безусловно и недвусмысленно наша партия и я лично как председатель партии будем всячески его в этом поддерживать, потому что считаем, что он является успешным Президентом, который руководит нашей страной. В этом плане всё должно быть сделано в рамках закона. Кто будет выдвигать – в конечном счёте зависит от самого кандидата. Какой способ кандидат избирает – такой способ, например, «Единая Россия» и поддержит. Если Владимир Владимирович себя в этом смысле согласится выдвинуть и если такая поддержка ему потребуется, то, конечно, «Единая Россия» эту поддержку, вне всякого сомнения, обеспечит.

Что касается меня лично, то в текущем политическом сезоне я себя в этом качестве не вижу, но работать я продолжу.

М.Фишман : Если Владимир Путин пойдёт на выборы, вы его поддержите и он выиграет (в этом мало кто сомневается), то к концу следующего срока он Президентом проработает в совокупности 20 лет. И ещё в промежутке – четыре года Премьер-министром. Брежнев, Вами упомянутый, у власти был меньше в итоге, чем получится у Путина. У меня вопрос очевидный: это не нарушает, с Вашей точки зрения, принцип сменяемости власти, который у нас в Конституции заложен?

Д.Медведев : Мне кажется, всякого рода нарушения возможны или могут быть так оценены только в том случае, если речь идёт о нарушениях закона. Ситуация, когда то или иное лицо побеждает прямо и недвусмысленно за счёт абсолютной поддержки населения, не может рассматриваться как нарушение закона, если всё это происходит в рамках действующей Конституции и в рамках действующего законодательства. Это касается и того, о чём Вы говорите, и разных других стран. Достаточно вспомнить, что происходит в той же Германии, где одна и та же политическая сила, один и тот же кандидат на протяжении десятилетий может быть главой правительства. А, по сути, глава правительства там – это в значительной степени глава государства, потому как все полномочия там находятся, и ни у кого это не вызывает сомнений. Поэтому всё, что находится в рамках конституционных полномочий и основано на народовластии, на мнении народа, соответствует закону. И это нормально.

М.Фишман : В Германии меньше получается по срокам.

Д.Медведев : То ли ещё будет!

М.Фишман : Алексей Навальный. Аудитория моих коллег его, наверное, знает хуже, чем наша аудитория, потому что на центральные телеканалы его не пускают, на выборы тоже не пускают. Но в марте этого года он выпустил фильм-расследование, посвящённый Вам. Вы тогда очень скупо на это реагировали, Вы говорили «компот», «чушь» – в таких терминах, несмотря на то что был достаточно большой общественный резонанс, люди на улицы выходили. И я, конечно, хочу спросить, может быть, Вы хотите что-то добавить к этому?

Д.Медведев : Нет. Я всё сказал, когда охарактеризовал всё, что там было сделано, во время одного из интервью. Других комментариев у меня нет. Что мне это комментировать? Чем больше комментируешь всяких обормотов и проходимцев, тем для них лучше, они на это и рассчитывают.

М.Фишман : В продолжение темы. Вы как юрист почему в суд не подали тогда?

Д.Медведев : Именно для того, чтобы подобных людей не раскручивать. Потому что создание опусов типа этих фильмов преследует одну простую политическую цель – раскрутить себя и создать напряжение. А с учётом характеристики этих граждан, которые всем этим занимаются, зачем мне создавать им дополнительную рекламу? Никакого смысла в этом нет. Если они проходимцы, значит проходимцы.

Но это не значит, что люди и организации, кого этот фильм затронул, не имеют права на защиту. Если вы следили за информационной поляной, в последнее время было несколько судов по разным линиям, где информация, которая содержится в этом опусе, была признана не соответствующей действительности, признана ложной и подлежит опровержению, а также устранению из информационных источников. Теперь вопрос в том, как эти решения исполнить. На создателях подобных опусов как раз лежит ответственность за исполнение судебных актов. А они вступили в законную силу. Если такого исполнения не происходит, должна наступать административная или уголовная ответственность.

Я, кстати, считаю, что нам надо подумать о том, чтобы усилить административную и уголовную ответственность за неисполнение решений судов. Думаю, что этим можно было бы озаботиться и Правительству, и депутатам Государственной Думы.

И.Зейналова : Дмитрий Анатольевич, всё, что сейчас обсуждается, рассматривается через призму выборов – спорт, безопасность, пенсии, бюджет и тому подобное, всё равно выборы где-то на подкорке. Не будем спекулировать, кто будет следующим премьером, кому раздадут портфели, потому что по Конституции Президент будет обязан отправить Правительство в отставку и набрать новое. Вы сейчас, через пять с половиной лет работы во главе Правительства, – абстрактно, для некоего абстрактного премьера после выборов-2018 можете подвести итог, как это Правительство сделать эффективнее и так распределить обязанности, чтобы оно работало, не дублируя себя, не пропуская какие-то отрасли? Потому что иногда кажется, что где-то два человека, а где-то ни одного.

Д.Медведев : Вы знаете, давать советы – дело не очень благодарное. Структура будущего Правительства будет определяться избранным Президентом. Если Вы меня спрашиваете в отношении структуры действующего Правительства (оно действительно довольно давно уже работает, пять с половиной лет – это в известной степени большой период), я не могу сказать, что она идеальная, но в какой-то момент она была принята Президентом, Правительством как достаточно оптимальная. Но мы её меняли. Я напомню, что мы создавали некоторые министерства типа Министерства Крыма, а потом упраздняли их, когда считали, что задачи выполнены. Мы отдельные министерства просто расформировали – типа Министерства регионального развития, передав его полномочия в другие места. Но при этом сохранили министерства по делам Кавказа и по развитию Дальнего Востока. Это всё работа, которую надо почувствовать, кто бы этим ни занимался в Правительстве, кто бы ни возглавлял Правительство, как удобно работать. Я напомню, у нас были разные правительства, в некоторых был один вице-премьер, а в некоторых (в современной России) – 12 или, по-моему, даже 13 вице-премьеров. Говорить, что один всегда лучше, чем 13, или наоборот, неправильно. Вопрос в том, как распределить нагрузку.

У меня, естественно, есть своё представление о том, как должно работать Правительство. Наверное, нам чего-то не удалось сделать, наверное, есть чем заниматься с точки зрения структуры Правительства, оптимизации технологических процессов. Та же самая цифровая повестка дня ведь стоит и перед технологиями, в которых работает Правительство. Это совершенно очевидно. Бумаги, которые мы все создаём, действительно в значительной степени уже пора менять на современные цифровые способы управления. Сделать это непросто. Правительство – высший исполнительный орган, и целый ряд решений, которые мы принимаем, вступают в силу немедленно и имеют внешне тихие последствия, но результаты могут быть тектоническими. Поэтому действовать нужно очень ответственно.

И.Полетаев: Дмитрий Анатольевич, сейчас, оглядываясь назад, какой самый сложный вызов для вашего Правительства? Это, может быть, дешёвая нефть, санкции, что-то ещё? И достойно ли Правительство ответило на него, на этот сложный вызов?

Д.Медведев: Я коротко Вам отвечу. Самый сложный вызов – это оба этих вызова. Одновременно. Никогда в истории нашей страны не бывало, чтобы драматически обвалились цены на нефть и были введены санкции. Бывало или одно, или другое. Я даже не говорю про структуру экономики – она как была неидеальной, так и остаётся. И вот этот вызов был в известной степени уникальным.

Как мы с ним справились, пусть оценивают граждане нашей страны, но мне кажется, что целый ряд решений, которые мы приняли, оказались абсолютно адекватными. И даже выход из рецессии оказался несколько быстрее, чем многие представляли, не говоря уже о том, что проседание было существенно ниже, чем, например, в 2008 и 2009 годах. Тогда у нас ВВП и промышленное производство упало на 8%, а в этот период только на 3%. Тем не менее очевидно, что, наверное, можно было сделать и больше.

И.Зейналова: То есть Вы довольны проделанной работой?

Д.Медведев: Никогда нельзя быть довольным всем. Мы должны всегда иметь разумную долю скепсиса в отношении всех решений, которые принимаем. Это совершенно точно. И это совет любому правительству.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, тогда последнее. Вам самому нравится быть премьер-министром? Вообще, похоже, нравится. Каким Вы будущее своё видите? Мы ходили вокруг да около, но я всё-таки задам этот вопрос.

Д.Медведев: Я как-то на эти темы размышлял. И отвечу приблизительно так же, как один раз отвечал, потому что это абсолютно искренний ответ. Мне всегда (наверное, в жизни повезло) нравилось то, чем я занимаюсь, – и когда я был студентом, и когда был аспирантом и молодым преподавателем, и когда начал заниматься юридической практикой, начал заниматься какими-то вопросами бизнеса. И после этого – когда меня позвали в Москву и я стал работать в Администрации Президента, потом руководителем Администрации Президента. Потом перешёл на работу в Правительство, потом был избран Президентом страны. И сейчас работаю Председателем Правительства. Это всё исключительно интересная работа. Она, вне всякого сомнения, является огромным вызовом и, с другой стороны, приносит удовлетворение. В этом плане я достаточно счастливый человек, потому что это очень интересная работа.

Кстати, для того, чтобы всё-таки завершить не вопросами, адресованными лично ко мне, а какими-то привычными словами… Мы с Вами уже приблизительно в таком формате 10-й раз встречаемся. У нас сегодня, правда, последний день осени, но Новый год уже точно не за горами – ещё не началось активное празднование, но ёлки уже кое-где появляются. Люди начинают готовиться к новогодним праздникам. Поэтому, пользуясь этой возможностью, я хочу, уважаемые коллеги, вас всех сердечно поздравить с наступающим Новым годом и поздравить всех граждан нашей страны, пожелать им счастья и здоровья.

С.Брилёв: Спасибо большое, с наступающим! На этом ежегодная программа «Разговор с Дмитрием Медведевым» завершена. Всего доброго и до встречи.

Д.Медведев: Спасибо.

Премьер-министр России в ходе передачи «Разговор с Дмитрием Медведевым» подвел итоги 2018-го и озвучил прогнозы на 2019 год. Программа вышла в эфир сегодня в полдень на 5 телеканалах, а также в социальных сетях. Председатель правительства ответил на вопросы телеведущих Петра Толстого («Первый канал»), Сергея Брилева («Россия 1»), Ирады Зейналовой (НТВ), Ильи Доронова (РБК) и Ириты Мининой («Томское время»).

Уходящий год, несмотря на известные «трудности и издержки», стал вполне позитивным для российской экономики, заявил глава правительства. «Темпы роста за 10 месяцев этого года составляют приблизительно 1,7%. Мы на эту цифру и рассчитывали. Да, она невелика, тем не менее рост продолжается, и этот рост плюс-минус соответствует тому, что есть, например, в европейских странах», - сказал премьер-министр. Несмотря на санкционное давление, Россия в 2018 году увеличила свои валютные резервы, которые выросли приблизительно на 30 млрд долларов, отметил Медведев.

Премьер-министр РФ отметил высокие темпы роста сельского хозяйства, которые обеспечили продовольственную безопасность в стране и увеличение экспорта продукции.

«Сельское хозяйство, которое все время в 90-е годы называли "черной дырой"... сейчас кормит всю нашу страну, мы решили основные позиции по продовольственной безопасности, и мы поставляем зерно, поставляем другие виды товаров на мировые рынки. Нашей стране, действительно, самим небом, как принято говорить, предназначено кормить всю планету, и мы будем стараться это делать, потому что это хороший экспортный товар, не говоря уже о собственных возможностях», - заявил Дмитрий Медведев.

Итоговая годовая инфляция составит около 3,5%, сообщил председатель кабмина.

«Помимо профицита не могу не отметить низкую инфляцию. Это вообще достижение последнего времени. И в этом году, по всей вероятности, мы выйдем на цифру в 3,5%. В любом случае мы укладываемся в те 4% контрольные, которые мы для себя определили несколько лет назад», - рассказал российский премьер-министр.

«Таргетирование инфляции, то есть установление цели по инфляции, мы этого достигли. И это позволяет людям просто планировать свои расходы», - отметил глава правительства.

Властям удалось переломить тренд на падение доходов населения. Согласно объективным статистическим данным, рост реальных заработных плат составил 7,6%.

«Иногда эти 7% - это небольшая сумма... Понимаем, что одно дело - 7% на большие деньги, а другое дело - 7% на относительно скромную зарплату. Но рост есть, и это очень важно для экономики в целом и конкретного человека в частности. Это означает, что мы переломили тренд на падение доходов. Это было самое страшное, самое опасное для страны. Самое социально раскачивающее обстоятельство, самое нестабильное обстоятельство», - отметил премьер-министр.

Глава правительства сообщил, что сейчас кабинет министров готовит план по снижению бедности в стране. В этом документе множество позиций, в том числе поддержка нуждающихся, продолжение курса увеличения зарплат отдельным категориям, поддержка многодетных семей, отметил премьер-министр.

По словам Дмитрия Медведева, национальная экономика может развиваться в первую очередь за счет собственных инвестиций. Глава правительства призвал и в дальнейшем «рассчитывать на себя». Россия должна прежде всего «делать упор на свои источники развития», подчеркнул Медведев.

Премьер министр отметил, что многие европейские и американские компании продолжают инвестировать в Россию, однако власти США и некоторых стран ЕС пытаются ограничить эти вложения.

Председатель правительства РФ выразил уверенность, что все 12 национальных проектов будут реализованы, отметив, что деньги на них есть.

«Десять лет назад появились первые национальные проекты, я действительно тогда их в правительстве тоже курировал, их было четыре. Это важнейшие тоже были проекты. Прошу обратить внимание: сейчас их 12 и их линейка охватывает все направления нашей жизни от дорог до жилья, медицины, образования, социальных расходов. Все, что является актуальным для развития страны, туда попало. Я считаю, что это очень амбициозные цели, о чем и Владимир Владимирович уже сказал, но в то же время я абсолютно уверен - это нам по силам. Деньги есть», - заявил Дмитрий Медведев.

С.Брилёв : Здравствуйте, уважаемые телезрители! От лица медиахолдинга - организатора этой программы приветствую вас в эфире телеканалов "Россия 1", "Россия 24", радиостанций "Вести FM" и "Маяк". В эфире ежегодная программа "Разговор с Дмитрием Медведевым".

Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич!

Д.Медведев: Добрый день! Привет!

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, Вы хорошо знаете всех моих коллег, но на правах канала-вещателя хотел бы позволить себе задать первый вопрос.

Год был, мягко говоря, непростым. Правительством был разработан "антикризисный план". Но помимо того, что он сыграл свою роль, работает ли он, требуется, конечно, ремарка. Раз в три месяца мы слышим, что дно пройдено, начался подъём. Подъём начинается, потом прекращается, потом начинаются какие-то новые тенденции. Какие у Вас ощущения: работает "антикризисный план", нет?

Д.Медведев: Ситуация действительно непростая, хотя, напомню, последние годы у нас лёгкими и не были. Такова текущая международная ситуация и наша внутренняя ситуация. Если говорить о моих оценках, то могу сказать, что "антикризисный план" сработал. Он позволил нам выдержать наиболее сложный период этого года, и практически по всем направлениям, которые мы для себя наметили в качестве важнейших, этот план принёс результат.

Что я имею в виду? Ведь у нас задача была какая? Остановить падение производства, остановить падение экономики. Сейчас на базе тех данных, которыми располагает Правительство, располагает Министерство экономического развития, я могу сказать, что падение экономики и падение производства приостановлено, и мы исходим из того, что следующий год мы уже будем расти. Это первое.

Второе, о чём бы хотел сказать. Конечно, важнейшей задачей любого "антикризисного плана" является не допустить сползания уровня жизни людей. Насколько это удалось, судить, конечно, нашим гражданам, но всё-таки хотел бы отметить, что мы сумели воплотить в жизнь важнейшие мероприятия, в том числе проиндексировать страховую часть пенсии, причём проиндексировать на всю сумму инфляции. В результате пенсионные начисления, пенсионные выплаты для людей, которые получают пенсию, не обесценились. Это очень важно с учётом того, что на такого рода индексацию в условиях практически экономического кризиса идут очень немногие страны. Мы это сделали.

Третье, о чём хотел бы сказать и что, на мой взгляд, исключительно важно с точки зрения общего состояния дел в экономике. Конечно, это поддержка финансовой системы. Потому что мы можем сколь угодно долго рассуждать о том, что нужно заниматься доходами каждого конкретного человека, нужно стараться индексировать выплаты, но если финансовая система даёт сбой, если банковская система рушится, то всё, тогда труба. Мы нашу финансовую систему поддержали, и банковская система работает нормально. При этом я не могу принять упрёков, которые иногда звучат. Говорят: вы банкам помогли, а банки такие-сякие, у них и денег много, и всего остального. Но если банки несутся в пропасть, если они распадаются, то останавливается вся экономика. Люди, которые помнят кризисные события 1998 года и некоторых других периодов, это отлично знают.

Мы смогли поддержать нашу промышленность и сельское хозяйство. У нас работает целый ряд программ. Ведь куда кризис прежде всего ударил? По наиболее чувствительным сферам, типа автомобильной промышленности. Мы вложили деньги в наш автопром, и сейчас, несмотря на падение… Там есть падение, это правда, но всё-таки оно не такое, как это предполагалось изначально. Сельское хозяйство. Здесь вообще ситуация вполне неплохая, потому что в этом году мы получим от 2,5 до 3% роста сельского хозяйства, и это в условиях, когда у нас есть целый ряд ограничений, прежде всего финансовых. Вот поэтому я считаю, что "антикризисный план" сработал. Отдельный вопрос, надо ли этот план пролонгировать на будущее.

Е.Осетинская: Дмитрий Анатольевич, бюджет следующего года кажется очень оптимистическим, и цена на нефть заложена в него выше на 10 долларов, чем есть сейчас, и инфляция в два раза ниже, чем есть сейчас, и рост против падения. Не кажется ли Вам всё-таки, что это чересчур оптимистичный план? Есть ли у вас план Б и за счёт чего планируется достигать этого сценария, который вы заложили в бюджет?

Д.Медведев: Мне кажется, что по текущим оценкам, исходя из сегодняшнего прогноза… Объясню, почему я говорю именно "сегодняшнего", - потому что в условиях такой волатильности, как говорят экономисты, то есть таких вот движений в развитии экономики, конечно, прогноз у нас многократно менялся. Так вот в условиях текущих оценок и текущего прогноза я считаю, что этот прогноз, этот сценарий вполне реалистичен. Мы действительно можем в два раза снизить инфляцию, практически до 6,4%, как это и предполагается, именно потому что инфляция уже замедлилась. Вы знаете, что в последние несколько месяцев инфляция практически остановилась. Это первое.

Второе. Мы способны выйти на траекторию, может быть, не уверенного, но всё-таки определённого роста экономики. Здесь оценки разнятся, не скрою. У Центрального банка свои оценки, они чуть менее оптимистичны, чем оценки, которые даёт Минэкономразвития. Но даже самые пессимистичные оценки дают около нуля, а относительно оптимистические оценки роста экономики - где-то под 1%. Это неплохо в условиях того, что, напомню, мировая экономика тоже растёт не очень быстрыми темпами. В европейской зоне рост 1,5%, причём это средний рост, некоторые экономики падают. Но у наших партнёров, например таких близких партнёров, как Бразилия, рецессия уже 18 месяцев идёт. Очень серьёзное замедление в китайской экономике, то есть это всё ещё и отражение международных процессов. Поэтому, безусловно, мы исходим в настоящий момент из реалистического сценария. Но мы были бы плохими управленцами, если бы не имели, как вы сказали, плана В и даже плана C, если потребуется для такой ситуации. Конечно, цены на нефть не радуют. Мы с вами недавно как раз обсуждали этот вопрос. Действительно, если говорить о текущем тренде цен на нефть, то он, может быть, самый низкий за последние 17 лет. Я напомню, что происходило в последние годы. Ведь от максимума, который был ещё совсем недавно, буквально несколько лет назад, когда цены достигали 150 долларов за баррель, мы спустились сейчас на уровень нефтяных цен в районе 37-38 долларов за баррель. Я имею в виду цену Urals, а не цену Brent, которая обычно у нас фигурирует во всяких разных табличках и на наших компьютерах. Так вот, если сопоставить эту цену на нефть с ценой 1998 года, когда был абсолютный минимум - около 9 долларов за баррель, я имею в виду минимум уже российского, не советского периода, то покупательная способность доллара к тому периоду практически в три раза изменилась. То есть мы можем считать, что мы сейчас находимся на самых низких нефтяных ценах за последние практически 20 лет.

Конечно, плохо, что наша экономика в такой степени зависит от нефти, но такова её структура и не мы её формировали. Она формировалась лет 60 последних, и за пять-десять лет это не делается, изменения таким образом. Поэтому если потребуется, если будут тяжёлые события, если будет продолжаться совсем негативный сценарий на углеводородном направлении, на нефтяном и на газовом треке, нам придётся вносить коррективы, и в этом смысле позиция Правительства будет абсолютно реалистична.

М.Фишман: Дмитрий Анатольевич, раз зашла речь о ценах на нефть. Понятно, что в условиях сокращения доходной части бюджета приходится резать и бюджет в целом. Но у меня вопрос про структуру бюджета, потому что в течение последних нескольких лет мы наблюдаем за значительным ростом (относительным) военных расходов на фоне снижения расходов социальных. Речь идёт об образовании и о здравоохранении. Хочется, чтобы Вы это прокомментировали. Идёт ли речь о, если угодно, смене приоритетов в этом смысле?

Д.Медведев: Михаил, у меня несколько иные ощущения. Мы действительно в какой-то период пошли на увеличение расходов на оборону. Это так. Причём это было сделано уже практически пять лет назад, и я считаю, что мы не просчитались, что мы сделали это абсолютно правильно, потому что к тому времени, к сожалению, состояние нашей техники военной, да и, собственно, состояние вооружённых сил, было существенно ниже требований. Сейчас мы подтянули эти расходы до мирового уровня, и у нас есть задача - переоснастить вооружениями новыми, новой военной техникой к 2020 году наши вооружённые силы практически на 70%. И эта задача будет выполнена, никаких сомнений быть не может. Почему? Потому что вопросами безопасности, вопросами обороноспособности ни одна страна жертвовать не может, даже самая маленькая. Самая, может быть, небольшая по населению и по территории страна обязана планировать значительные средства на оборону и безопасность. А что говорить о нашей стране? Мы самая большая, самая крупная в мире страна, с самой протяжённой границей. Если у нас не будет нормальных вооружённых сил, у нас просто страны не будет. Это, по-моему, очевидная вещь.

Но я сейчас говорю об этом не ради того, чтобы сказать, что мы нарастили расходы на безопасность и вооружённые силы и это наш главный приоритет, основной приоритет, а всё остальное подчинённо этому. Это была бы однобокая позиция. Действительно, в какой-то момент это нужно было сделать.

Что касается социальных расходов. Давайте признаемся прямо и откровенно: за последние 15 лет у нас был опережающий рост социальных расходов. Да, сложились для этого предпосылки - экономические предпосылки: цены на нефть стали высокими, мы могли больше тратить. В результате мы очень сильно расширили объём социальных обязательств, очень сильно. Достаточно вспомнить зарплаты, пенсии конца 1990-х годов, даже привязанные к иностранной валюте, и сегодняшние - это совершенно разные цифры. И мы ничего не снизили. Ничего не снизили! Ни от одного социального обязательства не отказались. Поэтому социальный бюджет в этом смысле развивался практически по тому же сценарию, что и бюджет Министерства обороны.

Вы сказали про отдельные сегменты: образование, здравоохранение. Я, естественно, понимал, что вы меня об этом спросите. Знаете, я вчера специально посмотрел по цифрам, поговорил ещё раз с коллегами-министрами. Бюджет системы образования - и федеральный, и консолидированный - практически неизменен. Он, может быть, меняется на одну десятую от размера ВВП в сторону снижения. Практически неизменен. Бюджет здравоохранения на следующий год - и федеральный, и консолидированный - растёт. Немного совсем, это тоже десятые доли ВВП, но он растёт, не снижается. Поэтому вопреки почему-то существующей позиции или даже мифу какому-то, что у нас социальные расходы падают, а расходы на вооружение растут, это не так. Наши социальные расходы стабильны, и они не падают.

Другое дело, что, если бы нам позволяли условия, обстоятельства, может быть, мы бы их нарастили. Для этого возможности сейчас нет. Но хочу ещё раз подчеркнуть: и в отношении образования, и в отношении здравоохранения приоритеты остаются прежними, расходы остаются теми же, что и в этом году.

К.Поздняков: Дмитрий Анатольевич, я хотел продолжить тему здравоохранения, здоровья нации. С одной стороны, вроде бы мы стали делать больше высокотехнологичных операций - это несомненный плюс. С другой стороны, в прессе появляется достаточно много данных со ссылкой на некие ведомственные исследовательские институты типа минфиновских о неких планах по введению норм на проведение осмотров врача, вызов скорой помощи. Мол, всё, что свыше нормы, будет за деньги. Это что? Кто-то покушается на святое, на бесплатную медицинскую помощь?

Д.Медведев: На святое никто не покушается. Кто будет покушаться, по рукам дадим и по другим частям тела.

К.Поздняков: Им уже придётся обращаться.

Д.Медведев: Им уже придётся обращаться, совершенно справедливо, за медицинской помощью. Но, конечно, мы должны понимать, как эти деньги расходуются, поэтому нормирование должно быть обязательно. Ведь бесплатная для человека помощь только на первый взгляд бесплатная. Естественно, она складывается из того, что называется национальным богатством, за счёт тех налогов, отчислений, которые платят все - и физические, и юридические лица, и она должна правильно расходоваться, эта часть бюджета.

Поэтому мы ввели гарантии бесплатной медицинской помощи. Что это означает? Что каждому человеку гарантирован определённый набор медицинских услуг. И эти гарантии должны свято соблюдаться. Там, где их пытаются обрезать, - это действительно недопустимо, и это требует вмешательства и властей, я имею в виду исполнительной власти, и правоохранительных органов. Это, безусловно, так.

Но мы должны следить за тем, чтобы эти гарантии соответствовали современным требованиям. Вот вы упомянули высокотехнологичную медицинскую помощь. Я, конечно, не могу тоже об этом не сказать. Я когда-то, может быть, вы помните, занимался национальными проектами, один из них касался здравоохранения.

Что мы тогда сделали? Мы впервые за вообще всю современную историю России стали делать нормальные бесплатные высокотехнологичные операции на современном оборудовании. Так вот с тех пор объём таких операций увеличился раз в десять. Причём всё это мы нарастили за последние, наверное, семь-восемь лет, и теперь целый ряд высокотехнологичных медицинских манипуляций, вмешательств проводится бесплатно, причём очереди нет, не по всем, конечно, видам операций, но по целому ряду даже очереди нет. Я считаю это очень существенное, просто кардинальное изменение в системе здравоохранения, потому что одно дело - просто за лекарства заплатить (это так или иначе всё равно люди делают), а другое дело - заплатить за высокотехнологичную медицинскую помощь (это страшно дорого). Во всём мире это делается, как правило, за счёт системы обязательного медицинского страхования или добровольного медицинского страхования. Но мы пока идём в основном, естественно, за счёт системы обязательного медицинского страхования. Эта система очень неплохо работает. Значительная часть наших людей стала делать такие операции в России, а не ездить за границу, потому что за границей и дороже, и всякие другие проблемы существуют. Вот это нужно сохранить обязательно.

Обратите внимание, что Президент в своём Послании специально об этом сказал: что до тех пор, пока не заработает в полной мере, полноценно система обязательного медицинского страхования в части, касающейся высокотехнологичной медицинской помощи (там нужно некоторые распорядительные решения принять и просто запустить определённые экономические процессы), мы вынуждены будем эти операции по так называемой ВМП финансировать прямым счётом из бюджета. Просто брать деньги из бюджета и давать. Я считаю, что это лучшая гарантия того, что медицинские услуги будут доступны населению.

Проблем в системе здравоохранения полно. Есть и услуги, которые должны быть бесплатны, но за них деньги тянут. Поборы, взятки - это есть, это всё мы понимаем и видим. Но это наша общая задача - с этими процессами справиться. Это задача и исполнительной власти, и правоохранительных органов, и самих людей. Они должны понимать, что чем больше они идут на поводу у таких запросов, тем более развращённой становится система. Жаловаться нужно, говорить о том, что за элементарную медицинскую операцию или за элементарную медицинскую услугу с нас тянут деньги.

С.Брилёв: Жаловаться кому, куда?

Д.Медведев: Ну куда жаловаться? Естественно, в вышестоящие органы. Это отделы, управления здравоохранения в регионах. О том, что конкретный врач или конкретная поликлиника, конкретная больница пытается коммерциализировать эти услуги. Поможет, не сомневайтесь.

И.Зейналова: Дмитрий Анатольевич, Министр Силуановна заседании Совета Федерации заявил, что следующий год будет последним, когда Правительство сможет воспользоваться резервным фондом для компенсации дефицита бюджета. Не тревожно?

Д.Медведев: Определённую тревогу слова Силуанова должны внушать, но мы разумные люди и адекватные. Задача Министерства финансов - в известной степени нагнетать страхи и сгущать краски. Напрямую говорю об этом. Почему? Потому что если не Министерство финансов это делает, то не сделает никто. Министерство финансов - это последний рубеж, поэтому любой министр финансов, как бы ни была его фамилия, обязан всегда драматизировать ситуацию. И это правильно.

Что касается наших резервов. Давайте по-честному признаемся, мы для чего их создавали? Мы их создавали для того, чтобы при такой ситуации, как сложилась сейчас, их тратить, а не просто сидеть вот так вот и говорить: "Ну да, ну тяжело, но тратить не будем. Сожмёмся ещё больше, откажем себе во всём и тратить резервы не будем". Ну зачем нам такая позиция? Мы их, естественно, тратим, но тратим разумно. Мы рассчитали: действительно, эти резервы конечны, но если события будут развиваться на основании тех прогнозов, которые мы имеем, эти резервы позволят нам пережить наиболее сложный период в нашей экономике. Это первое.

Второе. Как только возникает возможность (а такие возможности даже в течение этого года были), резервы надо пополнять. У нас довольно высокая волатильность курса рубля, как только возникают возможности, Центральный банк докупает валюту - по сути, занимается резервированием. Мы и дальше это будем делать, поэтому задача Правительства, задача грамотного Правительства, - а я считаю, что у нас именно такое Правительство, - заключается в том, чтобы, с одной стороны, резервы расходовать, а с другой стороны, не допустить ситуации, когда мы окажемся с пустыми карманами. И вот на страже этого стоит господин Силуанов.

И.Зейналова: И пугает нас.

Д.Медведев: И пугает нас.

М.Фишман: Когда он говорит о том, что нам придётся когда-нибудь встать перед выбором - либо новые налоги вводить, либо урезать социальные расходы, он просто нас так немножко пугает?

И.Зейналова: Тот самый плохой парень.

Реплика: А давайте вот по налогам конкретно.

Д.Медведев: Во-первых, Ирада, вы правы. В Правительстве должны быть и плохие, и хорошие парни. Мы все роли заранее распределили, сомнений нет. Вот я хороший парень.

С.Брилёв: Ой, а можно хорошему парню задать вопрос, Дмитрий Анатольевич? В частности, про налоги, коль мы о них заговорили. Ну чем заканчиваются истории с налогами на элитное жильё и на роскошь, мы на примере господина Депардье знаем: он переехал в Российскую Федерацию.

Д.Медведев: И не только он.

С.Брилёв: И приезжают они, в частности, из-за 13-процентного налога. И вот тут вопрос не от богатых, а от среднего класса, который, конечно, с некоторым трепетом следит за иными думскими дискуссиями, особенно в левой среде, о том, чтобы, возможно, ввести прогрессивную шкалу, уйти от 13%. Как Вы к этому относитесь?

Д.Медведев: Сергей, а вот вы себя средним классом почитаете?

С.Брилёв: Да.

Д.Медведев: Вы вот как относитесь к тому, чтобы ввести "прогресс"?

С.Брилёв: Вы меня ставите в странную ситуацию. Я ни разу в выборах не участвовал и не собираюсь, а Вы меня заставляете дать политический ответ. Плохо я отношусь к этому. Я считаю, что 13% должно остаться.

Д.Медведев: Ну понятно. Я на самом деле вчера среди своих коллег-министров тоже провёл мини-опрос по поводу нашей налоговой системы, понимая, что мы об этом будем разговаривать, в том числе, может быть, даже выйдем на этот вопрос - по прогрессивному налогообложению. Я считаю, что, во-первых, 13-процентный налог подоходный, который мы ввели в 2000 году, - это, может быть, то, что нам удалось на 100%. Нам - я имею в виду в данном случае власть, которая существует с 2000 года: Президенту Путину, Правительству и другим властям, которые впоследствии этим всем занимались. Этот налог вывел нас в совершенно другую лигу. Вспомните, как в 1990-е годы платились деньги (здесь все в 1990-е годы работали, отлично это помнят): деньги, естественно, значительная часть денег, платились в конвертах. После перехода на 13-процентный уровень серая зона практически ушла, все налоги платятся (я имею в виду подоходный налог). Выгоднее платить, чем не платить. Ну зачем же нам резать курицу, которая нам несёт такие золотые яйца?

Да, существует точка зрения, многие левые партии этой точки зрения придерживаются, что прогресс необходим. Вопрос в чём? Вопрос в готовности нашего общества к прогрессивному налогообложению и готовности нашей налоговой системы. Ведь прогрессивное налогообложение имеет плюсы, потому что оно как бы более справедливо уравнивает шансы всех, кто принимает участие в делёжке общественного пирога, тех, кто участвует в формировании налогов, и тех, кто пользуется потом общественными фондами. Так вот, для того чтобы собрать прогрессивный налог, требуются существенно бóльшие затраты на администрирование. Нам просто придётся тогда всех заставить подавать декларации, пусть даже в электронной форме. Даже если у тебя совсем небольшая зарплата, тебе придётся подавать декларацию и с одного места работы, и с другого места работы. Это существенно всё усложнит.

И наконец, последнее, на мой взгляд. Есть страны, где неуплата налогов является тягчайшим преступлением. У нас нет пока этого, как во многих странах, где не заплатить подоходный налог или какой-то другой налог является просто невозможным.

Поэтому было принято решение (оно было поддержано Президентом) о том, что мы в ближайшие годы налоговую систему не трогаем вообще и 13-процентный подоходный налог не трогаем в частности.

И наконец, самое последнее. Для того чтобы всё-таки те, кто получает больше, каким-то образом своими доходами делились… Ведь доходы для чего нужны? Редко кто просто сидит на своих капиталах и никуда их не вкладывает. Обычно это приобретение недвижимости, автомобилей. Так вот, у нас теперь дорогая недвижимость и дорогие автомобили облагаются по повышенной ставке. И тот, кто приобретает дорогую недвижимость, всё равно частью своих доходов будет делиться. Я думаю, что в настоящий момент это оптимальный подход. А что будет через пять-семь лет, поживём - увидим.

К.Поздняков: Может быть, затронем вопрос экономии? Причём экономии такого толка... Наверное, вопрос народный будет абсолютно, поскольку именно в народе ходят легенды о том, что у чиновников, в том числе бывших, какие-то невероятные льготы, что все эти льготы съедают бюджет, что расходы на госаппарат, несмотря на заявленные решения о том, что они сокращаются, тем не менее растут в ущерб другим программам. Здесь есть что ужать? И правильно ли такое ощущение?

Д.Медведев: Есть что ужать, и ощущение правильное. Ощущения должны в данном случае заключаться в том, что расходы на государственный аппарат у нас раздуты. Государственный аппарат вообще такая субстанция… Как только отворачиваешься в сторону… у него есть свойство сразу же расширяться. Он живёт по известным управленческим законам. На моей памяти (а я уже достаточно давно на государственной службе) мы многократно принимали решения о сокращении госаппарата, и дело не в том, что мы их не проводили в жизнь. Мы их проводили в жизнь, но потом проходит полгода, год - нужно добавить сюда. Новая задача, новая функция появилась - давай туда дадим. Или же принять решение по закупке новой техники, ещё чего-то. В результате эти расходы растут. Я считаю, что любое правительство в любой стране регулярно должно принимать решения о сокращении расходов на государственный аппарат, отсекать лишнее.

Плюс у нас ещё есть некоторые традиции, которые сформировались и в советский, и в постсоветский период. Скажем прямо, наши чиновники привыкли ездить на более дорогих автомобилях, например, чем чиновники в других странах, это так. Не думаю, что это правильно. Если у тебя есть доходы, покупай личную машину и катайся себе в удовольствие, но государственные машины должны быть нормального среднего класса, не эксклюзивной линейки.

Мы приняли решение сократить наши министерства, которые относятся к правительственному блоку. По силовикам - это, во-первых, отдельное решение, оно принимается Президентом, это связано с безопасностью, хотя там тоже есть решения. Так вот, по правительственному блоку мы приняли решение сократить аппарат приблизительно на 10%, начиная со следующего года. Это не в первый раз, просто потому, о чём я только что говорил. Мы это решение, естественно, доведём до конца.

Кроме этого сокращается целый вид расходов на содержание государственного аппарата, принимаются решения по другим направлениям, включая, кстати сказать, даже вопросы пенсионного обеспечения и отпусков госслужащих.

В какой-то момент мы тоже так собрались, и я обратил внимание.

Говорю: коллеги, посмотрите, у нас государственные служащие отдыхают больше, чем другие категории населения. Давайте, так по-честному скажем: у нас существенно более вредная работа? Можно по-разному к этому относиться. Работа сложная, но считать, что вот здесь есть какая-то особая специфика и государственные служащие должны отдыхать, например, больше, чем другие бюджетники, - я не вижу здесь такой специфики, скажем прямо. И мы решили сократить отпуска. Наверное, кто-то из моих коллег госслужащих нам за это спасибо не сказал, но вообще-то это справедливо. Я считаю, что это правильно.

Ну и по поводу регионов. Потому что я сейчас удар, что называется, на себя принял, теперь в отношении регионов. По регионам действительно существует решение о выплате всяких разных бонусов и о содержании государственного аппарата - бывших высших должностных лиц за счёт местных региональных бюджетов. Это дело региона. Вот я считаю, что регион должен по-честному признаться своим гражданам, то есть региональные руководители. Если они считают, что у них совершенно выдающийся был руководитель региона, нужно выйти и по-честному сказать: мы хотим ему оставить пожизненное содержание, машину, дачу. И пусть люди на это отреагируют. Если они скажут: да, мы считаем, что он очень многое сделал, - пусть остаётся. Но если всё-таки люди против этого, то тогда такие льготы должны быть сокращены, потому что эти льготы, естественно, идут за счёт бюджета. Мы по этому дадим регионам рекомендацию. Я, кстати, вчера эту тему обсуждал с коллегами, которые экспертизой занимаются по линии нашего Народного фронта, они довольно давно это ковыряют. Думаю, что абсолютно правильно, потому что здесь нужно навести порядок, но подчёркиваю: это нужно диктовать не из Москвы, это должен делать не Президент и не Правительство, а пусть сами региональные власти возьмут на себя смелость, выйдут и скажут: хотим сохранить или хотим снять. Вот тогда это будет нормально.

И.Зейналова: Да, вредное производство. Пусть решают, конечно, сами. Я снова про денежки. В прошлом году мы с Вами встречались…

Д.Медведев: Меня всегда про денежки спрашивают, Ирада.

И.Зейналова: А я прямо про большие денежки. В прошлом году мы с Вами встречались, доллар бил, как Вы помните, рекорд. Была невероятно, даже психологически, тяжёлая ситуация.

Д.Медведев: Это правда.

И.Зейналова: На этой неделе снова порадовать нечем. Причём всё понятно, конец года… Но доллар снова под 70. Это предел? И для Правительства какой курс является комфортным для формирования бюджета, для развития экономики? Чего ожидать?

Д.Медведев: Ирада, вы очень правильный вопрос затронули, и очень хорошо, что вы вспомнили нашу годичной давности беседу за этим же столом. Действительно, тогда, скажем честно, настроения были гораздо более тревожные у всех, даже у членов Правительства и, естественно, представителей Центрального банка. Мы, конечно, понимали, что этот процесс не может быть бесконечным, но это самое курсовое дно и границы коридора всё равно нужно было нащупать. Всё стабилизировалось. Действительно, рубль перешёл к совершенно новому состоянию, он находится теперь у нас в свободном плавании. И это хорошо, потому что никто не диктует, каким рублю быть. Как только диктуешь, это означает, что курс дутый, а если курс дутый, он в любой момент может рухнуть. И в советский период это было, и в постсоветский период. Поэтому у нас рубль плавает. Но, что скрывать, он у нас очень сильно подвязан под нефтяные доходы и очень сильно подвязан под цену нефти. Я только что об этом говорил. Хочу, правда, сказать, что у нас цены на нефть, действительно, в этом смысле сейчас находятся на самом нижнем уровне, поэтому мне представляется, что всё-таки и котировки рубля сейчас из-за этого сползли вниз. И вряд ли, если будет некоторый отскок по нефтяным ценам, эти котировки останутся на текущем уровне. Хотя прогнозы - дело неблагодарное. Тем не менее любое увеличение цен на нефть сказывается на курсе рубля, и люди к этому приспособились. Поэтому в прогноз и бюджет следующего года мы заложили усреднённый курс порядка 63 рублей за один доллар. По всей вероятности, где-то в этих границах рубль будет держаться. Но очевидно, что на состоянии рубля будут сказываться разные факторы. Помимо нефтяных цен, я напомню, что мы уже достаточно давно находимся в условиях, когда крупнейшие экономические страны, важнейшие финансовые рынки для нас закрыты. То есть мы живем только за счёт собственных источников развития. Это плохо, но это и хорошо, потому что мы впервые познали цену собственных экономических возможностей. Ведь как мы себя вели? Мы - я имею в виду власти в стране в 1990-е годы, да и в нулевые годы. Если что, мы сразу же обращались к западным заимствованиям, причём это делали в основном коммерческие институты (банки, крупные коммерческие компании), и за счёт этого пополняли дефицит ликвидности, получали валютные источники для заключения контрактов импортных и так далее. Сейчас ничего этого нет, но мы продолжаем жить, мы даже развиваемся. Мы живём хуже, наверное, чем хотели бы жить - это правда. Но, с другой стороны, мы теперь понимаем внутренние ресурсы российской экономики. Наша экономика, и это, действительно, медицинский факт, доказала свою самодостаточность. Скажем прямо, не каждая страна имеет самодостаточную экономику, некоторые страны не способны прожить без внешней помощи, но наша страна, безусловно, способна жить и развиваться даже в таких условиях, хотя ничего хорошего в этом нет.

М.Фишман: Звучит, конечно, обнадёживающе, но я продолжу про деньги. Вы сказали не без гордости, что Правительство сдерживает обязательства по страховой части пенсии. Прекрасно, но уже в течение второго года принимаются решения о замораживании накопительной части, с одной стороны, тем самым подрывается доверие к самой идее личных накоплений на старость, если угодно, под которой государство вроде как подписывалось. Это с одной стороны. С другой стороны, у нас постоянно в последнее время обсуждается вопрос повышения пенсионного возраста. Представляется, что эти два вопроса связаны. Есть экономисты, которые утверждают, что это и необходимо, и неизбежно, и в этом смысле хочется понять, какой у вас план. Что и в части накопительных пенсий, и в части повышения пенсионного возраста? Что вы будете делать?

Д.Медведев: Я вот что хочу вам сказать по поводу первой и второй части вопроса. Считаю, что они если и связаны, то всё-таки очень опосредованно. Про накопительную часть. Мы действительно несколько лет подряд принимаем решение о том, чтобы заморозить эту самую накопительную часть или накопительный элемент. Страдают ли при этом интересы людей, которые вошли в накопительную систему? По этому поводу есть разные точки зрения. Я озвучу ту, которая мне кажется абсолютно справедливой: не страдают, потому что ни на общем объёме денег, которые будут получать люди в случае выхода на пенсию, ни на текущем исполнении пенсионных обязательств заморозка вот этого самого накопительного элемента не сказывается. Более того, мы весь накопительный ресурс практически распределяем через распределительную часть, через нормативную часть пенсии, и люди получают всё, что должны получать. То есть и сейчас они получают полную пенсию, и в будущем они будут её получать. Да, это тоже вынужденная мера, конечно, происходит это не от хорошей жизни. Связано это с двумя моментами. Момент номер один: нам сначала необходимо было подготовить сами пенсионные структуры, которые занимаются управлением соответствующей части накоплений, то есть эти самые негосударственные пенсионные фонды, чтобы они вошли, как принято говорить, в систему страхования, чтобы они были прозрачны, понятны, чтобы там жуликов было меньше. Там, к сожалению, их хватало. И вторая причина сугубо финансовая. Действительно, нам сейчас нужны деньги для развития. Это приблизительно 345 млрд рублей, которые мы сможем использовать для решения текущих неотложных задач, в том числе, может быть, и антикризисных.

Это временная ситуация. Я специально лично сказал, глядя на своих коллег по Правительству, что мы приняли решение не отказываться от накопительной части пенсии и от существующей системы пенсионирования, потому что пенсионная система в целом должна быть стабильна. Мы пообещали в начале нулевых годов, что будут два элемента, - мы должны их сохранить. В этом смысле никакого пересмотра не произошло.

Теперь в отношении пенсионного возраста. Это более сложная тема. Первое, о чём бы хотел сказать: пока никаких решений не принято. Идёт общественная дискуссия, она известна любому человеку. Смысл её заключается в том, когда целесообразно выходить на пенсию с точки зрения конкретного человека и интересов государства.

Я всё-таки напомню, как складывалась наша система пенсионного обеспечения, включая возраст выхода на пенсию. Этот возраст был установлен в 1932 году. Когда я выступал в Государственной Думе, я посмотрел на статистику и обомлел: средняя продолжительность жизни в нашей стране в 1932 году была 35 лет. Это было связано с голодом, с гражданской войной и так далее, но тем не менее.

35 лет была продолжительность жизни, 55 для женщин, 60 лет выход на пенсию. Вот из чего исходил тогда законодатель. С тех пор, слава богу, у нас существенно изменилась ситуация, и за последние годы у нас продолжительность жизни довольно серьёзно выросла. Я считаю, что это, кстати, наше большое достижение. Оно, может, не такое, как в Японии или скандинавских странах, но всё-таки. У нас женщины вообще молодцы, уже живут в среднем приблизительно на семь лет дольше, чем это было буквально восемь лет назад, около 76 лет. Мужчины, конечно, поменьше живут ввиду вредных привычек, но тоже живут существенно дольше, чем это было ещё 10 лет назад. И это хорошо. Поэтому если будут ещё за своим здоровьем следить, то выйдут на приблизительно такую же среднюю продолжительность жизни, как у наших дорогих женщин.

Это очень хорошо, это результат нашей работы по медицинской линии, отказа от целого ряда вредных привычек, результат занятий спортом, ну и, конечно, медицина. Поэтому мы сейчас уже вправе поставить перед собой этот вопрос: когда люди могут выходить на пенсию? Но ответа на этот вопрос нет. Нужно провести дополнительные консультации, нужно поговорить и с экспертными кругами, и просто с самими людьми посоветоваться, потому что приоритеты у всех очень разные. Проиллюстрирую на одном примере. Говорю об этом, потому что тоже сам этим специально занимался. Выход на пенсию чиновников. Вот когда мы эту идею обсуждали, все были почему-то уверены, что чиновникам только скажи: выходи на пенсию в 65, и они будут хлопать в ладоши. Ничего подобного. Часть людей, часть должностных лиц сказала: да, мы хотели бы работать как можно дольше (причём это не зависит от должности), часть людей сказала: нет, мы хотели бы уйти раньше, заниматься внуками, огородом, на дачу ездить и так далее. То есть это набор приоритетов. Но мы всё-таки приняли решение увеличить продолжительность трудового стажа для государственных служащих до 65 лет, но сделать это постепенно. Я считаю, что в постепенности как раз и есть рецепт увеличения общей продолжительности трудовой деятельности в нашей стране.

К.Поздняков: Смысл моего вопроса скорее был таков: не слишком ли медлит, возможно, Правительство с этой назревшей мерой?

Д.Медведев: Это зависит от точки отсчёта. Те, кто придерживается более либеральных взглядов на экономику, говорят: давайте быстрее. Те, кто придерживается более консервативных позиций в этой части, говорят: давайте медленнее. Понимаете, я считаю, что здесь нельзя ни торопиться, ни, с другой стороны, опоздать. Конечно, если бы мы сейчас приняли решение, то для бюджета это было бы очень существенной поддержкой. Но давайте задумаемся: люди к этому готовы? Я в этом не уверен.

Поэтому мы должны сделать так, чтобы все люди осознали свои жизненные приоритеты, чтобы они решили, как им поступать, чтобы выбрали для себя модель поведения после 55 или 60 лет: работают они или не работают. Ведь недаром мы совсем недавно также рассматривали вопрос, как платить пенсию тем пенсионерам, которые работают.

Напомню, в советские времена такие люди никогда не получали пенсию. Человека ставили в такие условия: или ты получаешь пенсию, или идёшь и зарабатываешь деньги на работе. Причём под это подводилось вполне серьёзное юридическое и экономическое обоснование. Что такое пенсия? Это, по сути, выплата в связи с утратой трудовой функции, возможности трудиться. Если у тебя трудовая функция не утрачена, за что тебе платить пенсию? Такова была позиция наших предшественников, которые, кстати, олицетворяли левые взгляды, левые, подчёркиваю. Мы на это не пошли: у нас люди сейчас получают и пенсию, и зарплату. Единственное, чего мы не сделали, - мы не проиндексировали соответствующую часть пенсии тем, кто работает, но мне кажется, что в нынешних условиях это абсолютно справедливо. Поэтому это зависит от точки отсчёта. И я думаю, что в ближайшие годы, нам нужно будет, посоветовавшись с людьми, это решение принять.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, по принципу "да-нет", я не пытаюсь сорвать, что называется, наш хронометраж, но существующие пенсионеры в следующем году получат повышение пенсии в очередной раз, да? Всё нормально?

Д.Медведев: Конечно.

С.Брилёв: Это останется в планах.

Д.Медведев: Если говорить о пенсионерах, то позиция такая. Те, кто не работает, естественно, имеют право на пенсию и на индексацию этой пенсии. Эту индексацию мы будем проводить, скорее всего, в два этапа, в зависимости от экономического положения дел в стране. Есть уже нормативная индексация и возможна индексация по итогам работы за I квартал. Эта позиция, которую мы, кстати, определили с "Единой Россией", и считаю, что она абсолютно справедлива, корректна и соответствует экономическому состоянию дел в обществе.

С.Брилёв: И неприкасаема.

Д.Медведев: Что касается работающих пенсионеров, то они и работают, и получают пенсию, но их пенсия не индексируется именно потому, что они работают. Я считаю, что это тоже справедливо, потому что если они находят силы для работы, то уж во всяком случае вот эти небольшие суммы индексации им не настолько нужны.

Е.Осетинская: Дмитрий Анатольевич, жители Крыма платят довольно высокую цену за то, что они оказались гражданами России. Последние события показали, что Крым по-прежнему находится в изоляции, и, по сути, системы жизнеобеспечения находятся отдельно от Российской Федерации. Когда эта ситуация будет ликвидирована и как? И главное, сколько это будет стоить и кому?

Д.Медведев: Елизавета, я думаю, если мы спросим у жителей Крыма, платят ли они слишком высокую цену за интеграцию с Россией, то абсолютное большинство крымчан скажет, что они готовы даже большую цену заплатить, лишь бы не возвращаться в тот бардак, в котором они были ещё буквально совсем недавно.

Е.Осетинская: Я думаю, это зависит от способа проведения опроса.

Д.Медведев: Знаете, как ни спрашивай, человек на уровне первой реакции всё равно вам ответит. Я не говорю про манипуляции, я говорю просто об обычном вопросе, который задаёшь обычному человеку в Крыму. Я такие вопросы обычным людям задавал, людям, которые, что называется, на улице встречаются.

По поводу интеграции. Вообще-то Крым в российское правовое и экономическое пространство уже интегрирован. Ровно поэтому мы прекратили работу Министерства по делам Крыма, перешли на другую форму управления. Крым является неотъемлемой частью Российской Федерации и в правовом, и в экономическом смысле. Там выплачиваются все пенсии, пособия. Там существует, действует российское правовое поле, которое, на мой взгляд, гораздо более совершенно, чем то, которое было там.

Но Крым действительно уязвим по двум причинам. Это колоссальное недофинансирование в последние, может быть, 20 лет, а если говорить прямо, вообще, может быть, даже послевоенного периода. Крым, который ещё 100 лет назад был жемчужиной, действительно в советский период всё-таки развивался не так, как все мы хотели бы. Последние 20 лет - ещё хуже. Поэтому там есть проблемы, которые обострились ввиду известной позиции руководства Украины. Что бы там ни говорили украинские правители, то, что произошло со светом, иначе как геноцидом не назвать. Это совершенно хамская, абсолютно такая отмороженная, как говорят в народе, позиция, когда социальные учреждения, людей, которых, кстати, украинские власти даже почитают за своих (говорят: "Там наши люди, и вообще Крым должен вернуться"), отрезали от энергоснабжения. Как это назвать? Свинство просто, по-другому никак не назвать. Но мы, естественно, к этому готовились, скажем прямо. Заранее готовили и дизели, и резервные системы энергоснабжения, поэтому там коллапса не случилось. И даже в самый напряжённый период энергопитание социальным учреждениям ‒ учреждениям здравоохранения, социального обслуживания ‒ было обеспечено. Совсем недавно состоялся запуск первой нитки энергоснабжения. Скоро мы подключим вторую нитку из первой очереди, а в мае - ещё две. В результате получим 800 МВт. Это полностью закроет проблемы Крыма.

Но и на этом мы, естественно, не остановимся. В планах есть сооружение к 2018 году двух новых электростанций - в Севастополе и в Симферополе. В этом случае Крым станет не энергодефицитным, а энергоизбыточным регионом. Поэтому в целом там совершенно нормальная в этом плане ситуация.

И наконец, последнее: всё это, конечно, в деньгах не измеряется. Я возвращаюсь к тому, с чего начал. Это совершенно другая история, и вы отлично знаете, с каким энтузиазмом она была принята в российском обществе, российскими людьми.

Е.Осетинская: Мой вопрос как раз был скорее об экономической составляющей этого процесса. Во сколько обходится всё это?

Д.Медведев: Теперь в отношении того, насколько всё это дорого. Это недёшево, конечно, это недёшево.

Я в Крыму бывал в предыдущие годы по приглашению крымских, украинских руководителей и скажу совершенно искренне: мне хотелось как можно скорее оттуда уехать. Край красивый, но всё такое прямо убитое, и отношение такое же. Такое ощущение, что изначально украинское руководство считало, что это не их земля, и ничего не вкладывало.

Что делали? Покупали, естественно, для себя любимых там участки земли, строили себе дачи и больше ничего не делали.

Ни дороги, ни электричество нормально не развивали, ни сферу услуг. У нас она везде, наверное, не идеальная, но давайте по-честному скажем: если сравнить Черноморское побережье Кавказа и Крым, всё-таки у нас на Черноморском побережье Кавказа сервис гораздо лучше. Поэтому колоссальное недофинансирование. Мы создали целую программу, мы будем её, естественно, реализовывать. Эта программа тянет приблизительно на 700 млрд. Это большие деньги для страны, но мы обязательно всё осуществим, потому что Крым - действительно часть России, Крым - любимое место отдыха огромного количества наших граждан, в Крыму живут наши люди. Все деньги будут выделены, все программы будут реализованы.

И.Зейналова: Дмитрий Анатольевич, а вот про украинский долг как раз в 3 млрд. Нам сейчас очень кстати было бы вернуть эти деньги. Я снова про денежки.

Д.Медведев: О чём-нибудь хорошем бы спросили, всё про деньги да про деньги.

И.Зейналова: Украина нам должна 3 млрд, в результате возвращать мы собираемся, судя по всему, через суд. Нам предлагают участвовать в рассрочках наравне с коммерческими кредиторами, несмотря на то, что МВФ признал этот долг суверенным. И МВФ буквально накануне нашей встречи поменял правила игры. Что это значит? Нам когда-нибудь деньги вернут, и что это за странный процесс?

Д.Медведев: Ирада, принято говорить, что надежда умирает последней.

И.Зейналова : Вместе с 3 млрд?

Д.Медведев: Да, надежда умирает последней. Но если вы хотите знать моё мнение, как и, наверное, большое количество наших людей, у меня есть ощущение, что не вернут, потому что жулики. Они отказываются возвращать деньги, а наши западные партнёры нам не только не помогают, но и мешают в этом.

Давайте разберёмся, что это за долг. Он возник абсолютно легальным, совершенно правомерным путём. Украинское руководство (и президент, и правительство) обратилось к России с просьбой поучаствовать в приобретении денег, их займа облигационного, для того чтобы решать текущие задачи в украинской экономике.

Это обращение было от Правительства Украины в Правительство Российской Федерации. Если два правительства договариваются, то это очевидно суверенный заём. Никогда за всю историю МВФ, за всю историю международных экономических отношений это не ставилось под сомнение. Тут вдруг… Ладно новое руководство Украины, которое пытается отгребать от всех прежних обязательств и некую свою линию проводить - Бог им судья, это я ещё хоть как-то могу объяснить. Но удивительно то, что международные финансовые организации начали говорить: ну, это как бы вот вроде и не совсем суверенный заём. То есть когда два правительства - это не совсем суверенный заём? Чушь собачья. Очевидно, что это просто совершенно наглая циничная ложь.

Это суверенный заём. И если это суверенный заём и этот заём не возвращается, то есть кредит не исполняется, наступает что? Наступает просрочка платежа или, как принято говорить, дефолт, который имеет для страны всегда прямые и очень неприятные последствия, для страны-заёмщика. Что произошло? Международный валютный фонд, несмотря на то что он должен как бы отражать позицию абсолютного большинства государств, и не только государств-заёмщиков, но и государств-кредиторов, впервые опять же за всю свою практику взял и принял решение, которое направлено на поддержку экономики страны-заёмщика вопреки реальным обстоятельствам дела, вопреки существующим договорённостям юридическим, только по политическим причинам. Это серьёзным образом подрывает доверие к тем решениям, которые принимает МВФ. Я думаю, что сейчас в МВФ устремятся потоки обращений от различных государств-заёмщиков с просьбой предоставить им такие же условия, как Украине. Как МВФ в этом случае будет отказывать?

Всё это связано с тем, что международная финансовая система устроена несправедливо. Мы об этом неоднократно говорили, я лично говорил на саммитах - "двадцатки", "восьмёрки". Бреттон-Вудские соглашения, которым много лет, когда-то сыграли свою роль, они сегодня не работают, квоты не перераспределяются, крупнейшие экономики типа китайской не получают того, что должны иметь в МВФ. Иными словами, если мы в ближайшее время эту систему не реформируем, к ней будет подорвано доверие.

Теперь в отношении этих 3 млрд. Конечно, мы с этим не смиримся, мы пойдём в суд, мы будем добиваться дефолта по кредиту и будем добиваться дефолта по всем заимствованиям Украины. А куда деваться?

И.Зейналова: Дмитрий Анатольевич, получается до странности много эмоций вокруг цифр. 20-го они должны выплатить, мы пойдём в суд, а сегодня Наталья Яресько, министр финансов Украины, заявляет, что украинское правительство испытывает невероятное эмоциональное давление со стороны украинского народа, чтобы этот долг не возвращать. Что можно ответить? Есть же цифры, подписанные документы. Что происходит?

Д.Медведев: Я не знаю, что сказала министр финансов Украины, главное, чтобы министр финансов Украины ещё поняла, что сказал украинский народ, потому что она довольно длительное время с украинским народом, как известно, не общалась, а жила в совершенно другом месте. Я не думаю, что украинскому народу сейчас есть дело до возврата этих 3 млрд. Украинский народ сейчас думает, как прожить эту зиму, которая ещё неизвестно как закончится для всей Украины. Они обязаны платить по этому кредиту. Это наша строгая позиция. И если в этом нас не поддерживает МВФ и, кстати, наши партнёры… А Президент обращался по этому поводу, я письма подписывал - в Европейский союз мы обращались, к американцам: помогите обеспечить выплату долга Украиной. Мы им готовы рассрочку дать, лишь бы платили. Они что нам сказали? Никак помогать не будем, ничего обеспечивать не будем, что означает только одно: они не верят в платёжеспособность Украины. Они сами не дали гарантий за Украину и не позволили это сделать первоклассным банкам, которые могли бы это сделать за Украину, если бы они приняли систему рассрочки, то есть чтобы они возвращали нам этот кредит в течение трёх лет. Иными словами, они умыли руки и сказали: пусть Украина сама выплывает.

Очень плохая ситуация, и она усугубляется ещё тем, что, помимо этих 3 млрд, Украина стоит на пороге вступления в ассоциированное членство с Евросоюзом. Они сами эту дорогу выбрали, пусть они по ней идут. Это ответственность тех, кто принимал решения, эти решения, как минимум частично, разделяются и украинским народом, - пожалуйста. Но они должны понимать, что 1 января закончится период, который мы специально выбрали для донастройки наших экономик, для того чтобы соединить существующие правила в отношении зоны сводной торговли СНГ с правилами Евросоюза. Мы специально договаривались, что называется, на троих - европейцы, Украина и Россия, - что в течение года мы такой адаптационный период пройдём. Что сделано? Ничего! Абсолютно ничего! В течение этого года нам рассказывали о том, что нужно встретиться, поговорить, совместить позиции, поговорить о формулировках. Конкретными вопросами не занимались: ни вопросами санитарно-эпидемиологического контроля, ни вопросами таможенных пошлин, ни вопросами согласования правопорядка, ни вопросами согласования технического регулирования - ничем.

Но надо понять нас. Если они выбрали для себя другую зону свободной торговли, другую свободную экономическую зону, они должны понимать, что преимущества в зоне свободной торговли с Россией, то есть нулевой тариф, закончатся, тоже по вполне понятным причинам. Они сугубо прагматичны, они абсолютно не связаны с политикой.

Мы же не знаем, какие товары повезут на Украину. Это могут быть европейские товары, а могут быть товары из третьих стран, и все они по нулевому тарифу через Украину хлынут в Россию. Мы этим свой рынок просто утопим, поэтому мы им сказали: мы всё это завершим. Если мы не договоримся, мы всё это завершаем прямо 1 января.

Что это будет означать для Украины? Украина получит статус наиболее благоприятствуемой нации, то есть страны, с которой торговля ведётся на принципах наибольшего благоприятствования. Здесь всё хорошо, кроме одного: нет нулевого тарифа. Тариф этот вырастет по разным категориям товаров от 3 до 9%, в среднем, может быть, на 6%. Это серьёзная история, и они должны это понимать.

Шансов, что мы договоримся, на мой взгляд, почти никаких. Но мы упорно, до самого конца декабря, будем пытаться договориться, чтобы пройти этот путь до конца и чтобы продемонстрировать, что если мы о чём-то договариваемся, мы всё делаем. Если этого не будет, мы введём новый торговый режим с Украиной и введём специальные санкции в отношении украинских продовольственных товаров, как мы это и обещали сделать в ответ на их санкции. Мы этого не сделали опять же для того, чтобы помочь им в этой ситуации справиться с экономическими проблемами, чтобы не усугублять проблемы Украины. Но мы будем вынуждены на это пойти, если они не договорятся с нами по зоне свободной торговли. Таким образом, для Украины наступят два этих обстоятельства. Я думаю, что это очень серьёзный, очень существенный момент.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, следующий мой вопрос комплексный. Заполонены новостные выпуски невиданными доселе картинками: крылатые ракеты с кораблей, с подводных лодок, Ту-160, который впервые вообще в боевом применении находится... Всё-таки любопытно: сколько это стоит?

Д.Медведев: Это секрет. Я могу вам сказать так: применение российских вооружённых сил укладывается полностью в параметры бюджета Министерства обороны. Они не обращались за увеличением расходов на оборону.

С.Брилёв: Ни разу за всё это время?

Д.Медведев: Применительно к той ситуации, о которой вы говорите, не обращались.

С.Брилёв: Отличный ответ. Прошу.

Е.Осетинская: Дмитрий Анатольевич, то, что контрсанкции привели к росту цен, - это факт. Та инфляция, которая была в этом году, это отчасти результат этих контрсанкций. Сейчас мы вводим ещё дополнительные ограничения по импорту из Турции. Ещё не факт, но довольно вероятно, что это тоже приведёт к росту цен. Вы как Правительство планируете какой-то комплекс мер, который бы компенсировал это, или нам просто нужно привыкнуть к тому, что наступила новая реальность, что цены будут выше, доходы будут на прежнем уровне, ну то есть мы оказались в такой сложной ситуации.

Д.Медведев: Применительно к доходам, наши доходы будут, естественно, зависеть от нескольких причин - и от того как складывается ситуация на внешних рынках, в том числе, конечно, и на нефтяном рынке, и от наших собственных способностей меняться. Давайте по-честному признаемся: у нас сейчас нефтяные доходы 44% в общих доходах бюджета. Много это? Много. Было больше? Было существенно больше. У нас они были и 50, и 60, и 70%, то есть структура доходов нашего бюджета меняется и меняется в сторону более благоприятной структуры. Мы должны эти тенденции закрепить.

Теперь в отношении ситуации с Турцией и влияния на цены. Я не буду с вами спорить, вы правы, введение контрсанкций в той или иной степени повлияло на ситуацию с ценами, может быть не фатально, потому что… Мы уже как-то подзабыли, но у нас продовольственная инфляция в начале 2008 года была 13%, посмотрите по данным. И в начале 2015 года она приблизительно такая же, то есть мы уже такой период проходили. Там не было никаких санкций, я просто обращаю внимание на то, что…

Е.Осетинская: В смысле, что это кризисные явления?

Д.Медведев: Кризисные явления. Это связано не только, я имею в виду продовольственную инфляцию и рост цен, с санкциями, потому что это происходило и в 2008 году, хотя мы ничего не закрывали.

Тем не менее, не буду спорить, это, безусловно, повлияло. Но впоследствии мы сумели отрегулировать общую ситуацию в торговой сети, мы нашли новых поставщиков товаров, мы действительно включили механизм импортозамещения. По части сельского хозяйства импортозамещение точно существует и приносит свои результаты. Нам говорили о том, что у вас будут пустые полки - полок пустых нет, на полках всё в порядке. Да, цены выросли, где-то больше, где-то меньше. В столичных магазинах больше, в провинции поменьше, но тем не менее это действительно свершившийся факт.

Применительно к ситуации с турецким рынком и турецкими поставками. Знаете, если говорить прямо, это не очень большой объём поставок. Мы прикидывали, во что это может вылиться. По мнению аналитиков, это приблизительно может добавить в инфляцию 0,2% или от 0,2 до 0,5%. Это в принципе совсем немного. Более того, такие флуктуации связаны с совершенно другими процессами, которые существуют на продовольственном рынке. Поэтому всплеска цен именно по этому поводу не будет. Но государство должно контролировать, что делают поставщики продовольствия, потому что это всегда очень хороший повод, чтобы взвинтить цены. Ещё ничего не закрыли.

Кстати, обращаю внимание, что наши санкции в отношении Турции по продовольствию - по помидорам, как сейчас принято говорить, - ещё не действуют, вообще не действуют, они вводятся с 1 января. Если где-то цены растут, то это уже только в результате ценового сговора, и здесь по рукам должны бить власти и правоохранительные структуры. И мы будем за этим следить, в том числе Антимонопольная служба, она специально на это заострена.

Поэтому я считаю, что ничего принципиального в связи с этими решениями по Турции не произойдёт.

К.Поздняков: Я хотел бы продолжить тему импорта и экспорта отчасти. От каких отраслей ожидания в плане импортозамещения оказались завышенными, а какие по-хорошему удивили? А в плане экспорта тоже такой поворот, может быть, отчасти и в турецком сегменте. Вот мы продаём сырьё, нефть, зерно, а делает деньги на этом чужой дядя. А что с нашими тогда перерабатывающими производствами? В чём проблема?

Д.Медведев: Кирилл, знаете, я исхожу из того, что даже если бы таких проблем не было, их стоило бы придумать ради того, чтобы мы могли изменить нашу экономику. Эти проблемы объективны, но мы настолько привыкли жить на экспорте, что очень важно было, чтобы появился какой-то побудительный мотив, чтобы это сделать.

Какие отрасли точно продемонстрировали хорошую эластичность, способность к импортозамещению? Прежде всего сельское хозяйство, сомнений нет. Да, это не результат последнего года, скажу по-честному, это результат работы в рамках национального проекта, последующей после национального проекта государственной программы. Но мы реально по очень многим позициям смогли заместить иностранные продовольственные товары, причём очень часто это товары лучшего качества - более свежие…

К.Поздняков: Не всегда по подходящим ценам…

Д.Медведев: По разным ценам. Где-то это дороже, где-то это дешевле на самом деле. Это тоже нельзя видеть в одном цвете. Если говорить о ситуации в промышленности, то, конечно, она более сложная, тем не менее хочу обратить внимание на то, что происходит, например, на нескольких рынках. Вот по химической промышленности. У нас не всё падает, у нас химическая промышленность за текущий год выросла на 6,5%, причём именно в результате ввода новых мощностей и работы на российский рынок. Мы теперь не ввозим целый ряд химических продуктов из-за границы, а производим в Российской Федерации, и за счёт этого наша промышленность выросла.

Фармацевтический кластер. Он вырос на 13% в этом году за счёт ввода, по-моему, около 10 новых фармацевтических производств. Естественно, это тоже импортозамещение. И это тоже очень важно, потому что лекарства - это исключительно щепетильный момент. Мы должны освоить практически всю линейку по основным препаратам, для того чтобы быть независимыми от поставок из-за границы. Ведь, понятно, очень часто люди говорят: импортные препараты лучше. Это вопрос ощущений. Но самое главное, что они дороже, они покупаются за валюту. И поэтому, как только происходят какие-то всплески на валютном рынке, растут цены на импортные препараты. На наши препараты они так не растут. Поэтому наша задача - обязательно это сделать.

Мы смогли включить целый ряд других отраслей, которые у нас очень долгое время находились в состоянии практически застоя или простоя. Это и судостроение, и двигателестроение. Работают программы. Мы сейчас создали целую линейку новых двигателей, для того чтобы оснащать наши новые самолёты. А они у нас появились, мы все знаем об этом. Это действительно серьёзная техника, техника XXI века. Поэтому импортозамещение идёт. Да, оно идёт не так быстро, как нам, наверное, всем бы хотелось, но ни у кого иллюзий не было. Невозможно создать на базе, по сути, постсоветской промышленности за два года промышленность такую же, как, например, в Германии или Японии. За два года, наверное, нет, а за 10 лет это вполне можно сделать и войти в число стран, которые поставляют сложную технику в другие государства, которые сами производят машины и механизмы, производят то, что на языке советских политэкономов называлось "производство средств производства для производства средств производства".

Е.Осетинская: Дмитрий Анатольевич, ещё реалии этого года. Отменены чартеры в Турцию, закрыто воздушное сообщение с Египтом. А это всё уже воспринималось как дальняя дача. Правительство заговорило о развитии внутреннего туризма. Но смогут ли Краснодарский край и Крым вместить всех желающих отдохнуть? Даже с точки зрения воды и электричества? Хватит? Это же импортозамещение как раз.

Д.Медведев: Ну да. Ничего хорошего в том, что закрыты курорты Египта и Турции, нет. Это не козни со стороны Правительства, это не злая воля властей, это вопрос безопасности наших граждан. Потому что, выбирая между вопросами безопасности и вопросами отдыха, мы просто обязаны (я имею в виду власти Российской Федерации) сделать выбор в пользу безопасности. Очевидно, что произошло. Теракт. Причём, судя по тому, какие масштабы приобрёл терроризм в этом году, повторение таких терактов на воздушных линиях, к сожалению, очень возможно - имею в виду конкретное направление, прежде всего Ближний Восток. Поэтому мы приняли решение - неприятное, кстати, для наших друзей и партнёров и неприятное для наших людей, которые там отдыхали. Но я считаю, что всё-таки это две несоизмеримые ценности: жизнь и возможность отдохнуть.

Применительно к Турции. Мы с вами тоже понимаем, что произошло. Это, кстати, не санкции в прямом смысле этого слова, это, по сути, защитная реакция нашего государства. Ведь после того как был уничтожен наш самолёт… Как себя в XX веке обычно вели государства в подобной ситуации? Начиналась война. Потому что это прямое нападение на иностранное государство. Естественно, в нынешней жизни, в нынешних состоянии, ситуации война - это худшее, что может быть. Именно поэтому было принято решение не отвечать симметрично на то, что сделали турки, а они, конечно, нарушили все нормы международного права и совершили, по сути, акт агрессии в отношении нашей страны, дали, как принято говорить на международно-правовом языке, casus belli, то есть основание для начала военных действий. Российское руководство, Президент страны на это не пошли. Но мы должны были показать им, что они будут отвечать за это. Именно поэтому в интересах безопасности наших граждан были приняты такие решения. Носят ли эти решения бессрочный характер? Я надеюсь, что нет. Хотя сроков ни в каких документах не указано, но очевидно, что в значительной степени отказ от подобного рода действий будет зависеть от позиции турецких властей и от того, смогут ли они обеспечить режим безопасности на своей территории.

Теперь в отношении наших курортов. Наши курорты, конечно, не так приспособлены хорошо для отдыха, как турецкие и даже египетские, мы это понимаем. Эта индустрия у нас плохенькая такая, она развивалась на протяжении советского периода довольно слабо. Правда, отдельные населённые пункты, отдельные туристические места у нас за последнее время получили хороший толчок, хорошее развитие, - я имею в виду Сочи, Анапу, Геленджик. Но всё-таки это пока ещё не тот масштаб курортного сервиса, который существует в других странах. Ничего страшного, мы можем это сделать и будем это делать и на Черноморском побережье Кавказа, и в Крыму. В Крыму ситуация ещё хуже, потому что там (мы только что говорили об этом) даже все звёзды на гостиницах липовые. Ничего, будем внедрять современные туристические стандарты, будем инвестировать деньги, постараемся заместить.

И, наконец, последнее. Не обязательно ехать в Крым и на Кавказ. У нас всё-таки большая страна, есть что посмотреть и в других местах.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, так или иначе про авиаотрасль заговорили. Я немножко с другой стороны хочу на неё посмотреть. По факту отменены чартеры в Египет, отменены чартеры в Турцию. Это, конечно, по авиаотрасли наносит существенный удар - сокращение количества рейсов. К этому добавляется то, что… Ну хорошо, исчезновение воронежской авиакомпании "Полёт" прошло менее замеченным, она не такая крупная была, но когда "Трансаэро" ушла с рынка - это, конечно, серьёзно и зримо.

Мы здесь все часто летающие люди в силу профессиональной принадлежности...

Д.Медведев: Я тоже.

С.Брилёв: Мы за билеты платим.

Д.Медведев: Это правильно на самом деле.

С.Брилёв: Нет, понятно, что расходы компания оплатит. Цена билетов растёт. Что делать авиаотрасли на фоне вот этого?

Д.Медведев: Для авиаотрасли это, конечно, испытание, радостного ничего нет в том, что уходят перевозчики. Применительно к "Трансаэро" ситуация, к сожалению, достаточно банальная: трёхсотмиллиардные (в рублях) долги. Их просто не нужно было делать. Это ошибка в прогнозе, которая очень дорого обошлась компании, и в этой ошибке должны разбираться сейчас разные структуры, для того чтобы эти ошибки не повторились. Но при этом всё, что было положено по линии "Трансаэро", мы перевезём силами "Аэрофлота" и других компаний. В этом смысле всё работает нормально, я бы даже сказал, практически как часы. Люди этого не чувствуют. Что же касается цен на билеты, вы правы. Конечно, уход перевозчика - это всегда удар по конкуренции, и наша цель не заключается в том, чтобы на воздушных пространствах России остался один "Аэрофлот". Конечно, нет. И "Трансаэро" жалко, потому что это перевозчик со стажем, он много и долго летал. Я напомню про печальную судьбу некоторых крупных компаний, вы сами знаете. И в Соединённых Штатах Америки…

С.Брилёв: Pan Am один взять.

Д.Медведев: Конечно! Они казались просто гигантами, и их нет. Потому что опять же ошиблись в прогнозах или совершили какие-то иные действия. Поэтому задача в том, чтобы рынок сохранить, более того, простимулировать его. Мы приняли решение о том, чтобы НДС на воздушные перевозки был снижен с 18 до 10%. Эта льгота сохранится, для того чтобы всё-таки цены на билеты были достаточно разумными. При этом всё равно нужно развивать конкуренцию в этой сфере. Почему? Потому что у нас страна слишком большая. Если бы у нас страна была маленькая, можно было бы даже, может быть, и без таких мер поддержки обойтись. Но у нас перевозка из Владивостока до Москвы стоит огромных денег, просто потому, что расстояние большое. Мы не можем его сделать короче. И керосин всё равно стоит своих денег. Поэтому нужно развивать альтернативные маршруты, нужно развивать экономкласс перевозок, нужно развивать льготирование различных маршрутов, что мы, собственно, и делали в последние годы. Мы эту работу обязательно продолжим.

М.Фишман: Я, если возможно, вернусь с небес на землю. Вы не можете не быть в курсе, что дальнобойщики протестуют уже которую неделю в связи с введением нового сбора (система называется "Платон") за проезд фур по федеральным трассам. На взгляд со стороны, овчинка не стоит выделки, то есть не так существенны доходы от внедрения этого сбора по сравнению с забастовками, митингами, стоящими фурами и так далее. И есть представление, что, возможно, была совершена ошибка. Вопрос, на какой стадии? На стадии планирования - неверная сама идея, на стадии реализации - ошиблись с разъяснением, с самим внедрением. Или у нас в принципе население, в данном случае водители, не готово принимать непопулярные меры Правительства?

Д.Медведев: Миша, ситуация заключается в том, что не все дальнобойщики бастуют. 700 тыс. дальнобойщиков зарегистрировались в системе платежей. Это абсолютная, подавляющая часть тех, кто выполняет междугородные перевозки. Не зарегистрировалась часть, по разным причинам. Когда мы обсуждали эту меру (она, кстати, обсуждалась с 2011 года), было понятно, что часть перевозок выполняется всерую незарегистрированными перевозчиками и неизвестно, что они возят.

Я не скрою, конечно, любой новый платёж никому не нравится. Но ещё раз говорю: подавляющее большинство перевозчиков, солидных, больших, которые выполняют, кстати, 85-90% всех перевозок внутри страны, уже в этой системе находится. И это даст нам возможность в дорожные фонды направить порядка 40-50 млрд рублей. Это не так мало.

Второе. Вот, смотрите, у нас приблизительно в год на дороги тратится триллион, потому что страна огромная, и всё равно больше надо гораздо. Кто платит эти деньги? В абсолютном большинстве случаев это водители, которые сидят за своими частными автомобилями, водители легкового автотранспорта. А вот те, кто реально воздействуют на дорогу, водители крупных грузовиков, крупнотоннажного транспорта, не платят практически ничего. Во всех современных государствах они участвуют в этих расходах - это абсолютно нормально, это правильная идея. И я считаю, что она должна быть доведена до своего логического конца.

Теперь в отношении тех решений, которые были приняты. Действительно, эти решения всё равно нужно было верифицировать и с технологической, и с экономической точки зрения. С технологической точки зрения: невозможно запустить систему, пока она не начнёт работать. Всякие тестовые и прочие вещи, пока не начнут собирать деньги, всё равно не срабатывают. Поэтому, наверное, там были допущены какие-то ошибки, которые нужно было исправить. Но они не фатальные, они все исправлены, это всё работает. Именно поэтому 700 тыс. зарегистрировалось.

И вторая история, она касается психологической части. Нужно привыкнуть всё-таки за такие перевозки платить, это абсолютно нормально, потому что всё это включается в цену товара, и в конечном счёте сами перевозчики от этого не страдают. Более того, сумма этого самого тарифа была рассчитана, и с учётом того, что возникли определённые проблемы, мы приняли решение в текущем периоде её уменьшить, сейчас она взыскивается в меньшем объёме. Она вообще достаточно пренебрежима для абсолютного большинства грузов, которые перевозятся таким транспортом.

Наконец, последнее, что, наверное, нужно было сделать, - это штрафы. Действительно, штрафы, может быть, были несколько завышены. Но сейчас по предложению Правительства Государственная Дума и Совет Федерации их откорректировали и понизили. Поэтому я считаю, что система донастроена, и она в конечном счёте принесёт бюджету и всем нам дополнительные инвестиции на дороги. У нас же общим местом является ругать российские дороги, деньги-то где на них брать? Очевидно абсолютно, что в большей степени на всё это влияют грузовики, они должны во всём этом участвовать. Мы должны научиться платить за такие услуги. Далеко не всегда непопулярные меры хорошо воспринимаются, но в конечном счёте они приносят важный экономический эффект.
К.Поздняков: Я ещё об одном общем месте хочу спросить. Тарифы ЖКХ вырастут в новом году на 4%. Вроде для потребителя не страшно.

Д.Медведев: Это немного.

К.Поздняков: Не страшно. С другой стороны, есть экспертное мнение, которое свидетельствует о том, что качество услуг лучше не станет в отрасли, а инвестиции туда не придут. То есть получается…

Д.Медведев: То есть нужно больше увеличить?

К.Поздняков: Ну не знаю, вот у Вас хочу спросить. То есть получается, что потребитель будет платить больше ни за что? А тут ещё капремонт и так далее.

Д.Медведев: Потребитель будет платить, если говорить о потребителе услуг ЖКХ, я имею в виду граждан, меньше, чем в этом году, потому что тариф будет меньше. Он же связан с инфляцией и связан с индексацией, в том числе индексацией пенсий. А раз мы такую индексацию запланировали, то мы, соответственно, и тариф увеличиваем всего на 4%. Это, кстати, действительно вызвало разные мнения в Правительстве, но в конечном счёте мы приняли решение увеличить тариф ненамного, всего на 4%. Но это для населения. Если говорить о других участниках этих отношений, по использованию жилищно-коммунального хозяйства, то они, естественно, платят больше, и тариф для них совершенно другой. Я считаю, что это тот оптимум, на который мы сейчас вышли. Большего с населения в текущей ситуации просить нельзя.

Е.Осетинская: Дмитрий Анатольевич, я не знаю, знакомы ли Вы с резонансным расследованием ФБК и "Новой газеты" по поводу бизнеса членов семьи Юрия Чайки - было бы интересно узнать Ваше мнение. Но я не вполне об этом. Ситуация показывает, аналогичные расследования показывают, что существующая система декларирования доходов не снимает вопросы общества о том, как устроены доходы чиновников. Поскольку Вы были инициатором системы декларирования, хочу именно у Вас и спросить: не стоит ли, может быть, как-то расширить эту систему декларирования? Включить, например, совершеннолетних детей в систему декларирования доходов или как-то двинуться в направлении прозрачности?

Д.Медведев: Я действительно имею отношение к введению всей системы декларирования, отчётности госслужащих. Я считаю, что в тот период я поступал абсолютно правильно, и этот курс был продолжен и в последующий период. Контингент людей, которые отчитываются, сведения, которые попадают в декларацию, были расширены. Была введена конструкция конфликта интересов, были введены запреты на обладание целым рядом имущественных объектов, включая иностранные счета, иностранные ценные бумаги, инструменты в иностранной валюте. Я считаю, что это абсолютно нормально и эту работу нужно продолжить как по части совершенствования законодательства, так и по части учёта того, что происходит. В этом смысле у нас ещё большая, что называется, работа предстоит.

Мы, кстати сказать, ратифицировали и целый ряд международных конвенций, кто бы что ни говорил. Моё мнение (в данном случае уже даже не как должностного лица, а как юриста), что у нас законодательство антикоррупционное вполне современное. У нас его ещё 10 лет назад просто не было, а сейчас мы имеем вполне современное антикоррупционное законодательство. Но это не означает, что у нас существенным образом изменилась ситуация с коррупцией. Это действительно одно из самых существенных зол, одна из самых существенных проблем, которые существуют в нашем обществе и среди должностных лиц, и вообще среди тех, кто участвует в коррупционных цепочках, и с этим государство просто обязано бороться.

Что касается расследований любых, то они были, есть и будут, но самое главное, чтобы они базировались на объективных материалах.

Е.Осетинская: Может быть, государству стоит самому как-то выйти с инициативой, как-то перетянуть её на свою сторону, что ли?

Д.Медведев: Да, мне кажется, Елизавета, мы из этих инициатив за последнее время очень многое реализовали.

Е.Осетинская: Я имею в виду эту конкретную историю.

Д.Медведев: Про конкретную историю: всеми конкретными историями должны заниматься те, кто за это отвечает. Это те лица, которые контролируют доходы госслужащих, а также правоохранительные структуры.

Вы упомянули, например, в качестве предложения: давайте сделаем таким образом, чтобы должностные лица указывали в своих декларациях доходы совершеннолетних детей. Можно и это обсудить, но я не уверен, что это соответствует, по большому счёту, современным подходам, потому что ситуации могут быть разными. Могут быть ситуации, когда люди общаются, а могут быть ситуации иные. Мы это обсуждали, не думайте, что это появилось прямо сейчас. Я помню, мы это обсуждали лет пять назад, где поставить границу: завершить только на несовершеннолетних детях, как мы сейчас отчитываемся, или на совершеннолетних тоже распространить это. Так, если серьёзно говорить, не видеть в каждом коррупционера… Люди могут вообще не общаться, просто так жизнь устроена, и что же теперь, после этого необходимо будет вытряхивать всё, что делают совершеннолетние дети государственных служащих, даже если они вообще никак не общаются или живут в других странах? Это просто технологически очень сложная задача, но можно рассмотреть и этот вопрос.

Что же касается общей работы по совершенствованию антикоррупционного законодательства, она будет продолжена, в этом сомнений нет. Об этом неоднократно принимало решения Правительство и об этом в Президент.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, я хотел тогда спросить Вас про общую работу касательно бизнес-климата, о чём Президент говорил в Послании, опять же просто соединить две темы. Почему Президент вынужден возвращаться к этой теме? Ведь уже не раз говорилось, да, и о снижении административных барьеров, и о сокращении надзорных функций. Ходили какие-то сведения о том, что сейчас, может, какие-то надзорные органы объединят, потом их не объединили... Наконец, взять историю с необходимостью, как выяснилось, отшлифовать закон об амнистии капиталов по второму кругу. В общем, если это всё суммировать: почему наша даже самая высшая власть вынуждена вновь и вновь, из года в год возвращаться к теме бизнес-климата, а не сильно что-то меняется?
Д.Медведев: Потому что у нас такой бизнес-климат, что власти, и высшие власти, вынуждены к этому возвращаться. Потому что он меняется не так, как нам бы хотелось, к сожалению. Поэтому и возвращаемся.

Это на самом деле исключительно сложная задача. В силу разных причин - и в силу экономических устоев, давайте честно скажем, и в силу привычек огромного количества наших людей. И это не только проблема должностных лиц, государственных служащих, ведь бизнес-климат формируется всеми, в том числе и бизнесом, и ещё совсем недавно бизнес себя вёл совершенно, принципиально по-другому. Сейчас все понимают, что очень важно заниматься совершенствованием бизнес-климата. Почему Президент об этом говорит? Почему мы об этом всё время говорим в Правительстве? Потому что мы делаем движение вперёд. Не видеть этого, наверное, тоже было бы не вполне честно, потому как ещё совсем недавно мы в различных рейтингах были на каких-нибудь 150-х местах, и это очень печально, потому что Россия в общем и целом развитая страна, а деловой климат наш воспринимался как никудышный. Сейчас мы сдвинулись вперёд по целому ряду процедур. Это даже для меня сейчас отчасти удивительно…

С.Брилёв: Вы имеете в виду прыжок в Doing Business сразу через несколько десятков позиций?

Д.Медведев: Например, по регистрации компаний мы вошли в десятку самых передовых стран. Послушайте, это неплохой скачок на самом деле. По общему рейтингу мы там где-то на 50-х местах. Мы на самом деле, обратите внимание, по этому рейтингу (рейтинги условны, но они всё-таки что-то отражают) обошли все страны БРИКС - страны, в которых размер экономики больше нашего, которые развиваются в чём-то более устойчиво, чем наша экономика. Но мы их обошли, значит, наши процедуры в чём-то лучше. Поэтому когда мы говорим о необходимости совершенствовать бизнес-климат, мы имеем в виду, что мы просто обязаны быть в числе самых передовых государств. Я уверен, что мы этого достигнем. Для этого нужно совершенствовать нормативную базу, процедуры, для этого нужно совершенствовать электронные системы верификации. Я недавно вспоминал (с коллегами мы собрались) начало своей юридической практики. Чем занимались юристы в 1990-е годы? Регистрировали компании. Каждая регистрация компании - это было событие. Нужно было подготовить устав, корпоративные документы, походить там по всем инстанциям, и это стоило хороших денег, которые, естественно, юристы старались заработать. Сейчас это автоматическая история, она существует, по сути, в режиме онлайн, она существует в режиме одного окна. Ну разве это не прогресс? Я считаю, что это очень неплохо. Поэтому мы обязательно эту работу продолжим.

М.Фишман: Дмитрий Анатольевич, я бы, если можно, хотел вернуться к Лизиному вопросу, потому что он представляется важным. О расследовании в отношении генерального прокурора и его семьи и высокопоставленных сотрудников Генеральной прокуратуры Вы так чуть-чуть отмахнулись, сказав, что расследование должно быть объективным. Но хочется понять, как мы можем понять, что расследование объективно. Для этого, как представляется, должна быть какая-то реакция. Мы пока видим, что власть в этом смысле, в широком смысле, молчит, а при этом речь идёт о репутации всей власти. Это даже не коррупция, речь идёт о том… В частности, обвинения предъявлены в отношении высокопоставленных сотрудников Генеральной прокуратуры в прямых связях с криминалом. И власть должна реагировать, должно быть какое-то, может быть, открытое гласное расследование, временное отстранение в связи с конфликтом интересов генерального прокурора от обязанностей. Ну а как иначе мы поймём, правда это или нет?

Д.Медведев: Михаил, вот вы сейчас использовали такую конструкцию, наверное, бессознательно, но совершенно напрасно: вы сказали, что конкретному человеку или должностному лицу предъявлено обвинение. Но если мы будем в такой системе координат находиться, мы очень далеко зайдём. Это тогда будут в лучшем случае 1930-е годы. Обвинение может предъявить в нашей стране только правоохранительная система, только в установленном законом порядке. А в отношении всякого рода публикаций, вы сами знаете, как они возникают и каким образом, и далеко не всегда это результат объективного расследования и результат объективной деятельности каких-то лиц. Это очень часто носит заказной характер. Я не буду сейчас давать оценку конкретным публикациям, просто чтобы не делать им рекламу, а именно эту цель эта публикация и преследует. Более того, это всегда часть политической борьбы. Но, естественно, если есть информация, правоохранительные органы и контрольные инстанции обязаны её анализировать и обязаны принимать решения, но только в рамках существующих процедур, исходя не из эмоциональных соображений - "Ух ты, про кого написали! Ну-ка давай-ка сейчас всех в асфальт закатаем", - а исходя из конкретных материалов дела, исходя из юридической оценки того, что там содержится. Только в этом случае мы сможем создать правовое государство, а не государство, которое у нас, к сожалению, существовало на протяжении практически 80 лет, когда презумпцию невиновности можно было в корзину выбросить. Я просил бы, чтобы и вы это имели в виду, когда делаете такие заключения.

М.Фишман: Полностью согласен. Есть общественный резонанс, и есть ноль реакции со стороны власти…

Д.Медведев: Общественный резонанс - нормально. На общественный резонанс должна следовать юридически выверенная реакция властей - не эмоциональная, а юридически выверенная реакция властей, не эмоциональная, а юридически выверенная. Вот и всё

И.Зейналова: А реакция-то будет?

Д.Медведев: Если сейчас никто ни о чём не говорит, это не значит, что реакции нет. Реакция не должна быть моментальной. Власти по любому эпизоду, по любому делу, я имею в виду правоохранительные структуры, обязаны просто проанализировать совокупность фактов. Я не буду ничему давать оценку именно потому, что считаю недопустимым с уровня Председателя Правительства или с какого-то другого высокого уровня давать оценку тем или иным правоохранительным обстоятельствам, тем или иным обстоятельствам дела того или иного, и я, кстати, всегда так поступал в любой должности. Но оценки всегда давались и будут даваться, это понятно.

К.Поздняков: У меня вопрос, такой, наверное, мировоззренческий.

Д.Медведев: Уже не про деньги?

К.Поздняков: Сейчас будет понятно в процессе изложения. Против нас вводят санкции. Мы говорим: "Ну и отлично, нам это поможет".

Д.Медведев: Мы крепче становимся.

К.Поздняков: Да. Долой буржуйское, будем покупать отечественное. Если нам говорят, что путешествия на берег турецкий или египетский - это некий навязанный нам стереотип, то, в общем, тоже нормально, будем отдыхать у себя дома. Широка страна наша родная. Вот это что - это наша реальная переоценка ценностей или некое подсознательное стремление к самоизоляции?

Д.Медведев: Да, вопрос точно серьёзный. Во-первых, мы с вами уже довольно давно все покупаем буржуйское, потому что у нас рыночная экономика, основанная на применении частного капитала. Социалистического мы почти ничего не покупаем, если только не брать продукцию, которая нам поставляется из Северной Кореи.

К.Поздняков: Буржуйская, я имел в виду заморская.

Д.Медведев: Заморская - это другое дело. Что касается стремления к самоизоляции, нашего желания как-то ограничить себя, я думаю, что ничего подобного у нас нет. Мы все современные люди, кто бы где ни работал. Вот представим себе, что Советский Союз сохранился бы до текущего времени. Вот можно себе хоть на минутку представить, что он бы находился вне тех трендов, которые существуют в мире, вне трендов глобализации, открытой информационной повестки? Невозможно.

Советский Союз даже в прежние времена, в смысле в советские времена, не был полностью закрытым обществом, а что уж говорить о сегодняшней жизни. Поэтому никакой самоизоляции у нас нет, она нам не грозит, и мы не упиваемся теми решениями, которые принимаем. Это точно не внутренняя потребность российского человека - закрыться со всех сторон, сохранить патриархальный уклад, сказать: вы к нам со своим уставом в наш монастырь не суйтесь, мы тут сами разберёмся, а ничего западного, ничего иностранного нам не нужно. Ещё со времён Петра Алексеевича то окно, которое было в Европу прорублено, не закрывается. Но это не значит, что мы должны всякий мусор оттуда тащить. Мы должны, естественно, исходить из собственных интересов, национальных интересов, исходя из собственной прагматической позиции. Но изоляция, отказ от общения с иностранными государствами нам точно не грозит, и этого никто не хочет.

Е.Осетинская: Дмитрий Анатольевич, в продолжение, так сказать, этой темы хотела спросить Вас.

Д.Медведев: Философской?

Е.Осетинская: Не совсем. Мы много говорили о повороте на Восток, но этот поворот на Восток, как мне кажется, по той информации, которая есть, не материализовался ни в чём конкретном. То есть подписано много рамочных соглашений с Китаем, но чем они наполнены, до конца не понятно.

Д.Медведев: Я могу долго отвечать, но у нас уже времени мало. Как это не наполнены? Если про Китай, например, просто про Китай. Вот посмотрите, "Сила Сибири" - это договор на десятки миллиардов долларов по поставкам нашего газа. Нефтяные маршруты, по которым мы уже нефть поставляем в Китай, - это поставки на десятки миллиардов долларов, которые нам уже платятся, это уже реализованные проекты, это уже инвестиции. Тяньваньская АЭС - мы уже одну очередь им построили, сейчас другую строим. Это только крупнейшие объекты. Всё там в порядке. Я поеду на следующей неделе туда, буду с китайскими коллегами как раз инвестиции обсуждать.

С.Брилёв: Перед тем как проанонсировать следующие шаги в деятельности Председателя Правительства, я скажу, что время действительно подходит к концу.

И.Зейналова: Замыкая круг, хотелось бы вернуться к началу беседы. Реальность такова, что год казался таким тяжёлым, периодически было впечатление, что мы в каком-то окружении, и вот тяжело. Очень хочется света в конце тоннеля. Скажите что-нибудь обнадёживающее на год следующий, потому что с этим уже вроде бы всё понятно, если у Вас нет других комментариев.

Д.Медведев: Ирада, вам коротко сказать? Всё будет хорошо! Я сердечно поздравляю и вас, и всех наших телезрителей с уже достаточно скоро наступающим Новым годом. Желаю всем хорошего настроения, конечно, мирного неба, желаю всем хорошо отметить Новый год. Новогодние праздники у нас длинные, надо обязательно их интересно провести.

Что же касается трудностей… Какая-то часть трудностей останется, но нет никаких сомнений - мы их преодолеем. Вам желаю хороших эфиров - всем. И хороших журналистских публикаций.

И.Зейналова: А вам хороших бюджетов.

Д.Медведев: А нам, конечно, важно, чтобы деньги в казну поступали, тогда будет проще задачи решать, но не сомневайтесь, мы всё сделаем.

А уходящий год, знаете, в нём действительно много всего было - и грустного, и обнадёживающего. Были очень позитивные моменты, вспомним 70-летие Победы. Это всё-таки наш общий праздник, мы его по-настоящему, по-человечески отметили.
Были, конечно, и очень тяжёлые события, что говорить. Конечно, терроризм, к сожалению, снова по всему миру поднял голову. Будем с этим бороться. Но в целом, я считаю, мы этот год достойно прошли. Год будущий принесёт нам новые события. Спасибо вам большое за то, что вы регулярно со мной проводите такие мероприятия.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, спасибо Вам большое.

«Разговор с Дмитрием Медведевым». О пенсионной реформе и не только


Ольга Скопина © ИА Красная Весна

Традиционное интервью главы правительства России Дмитрия Медведева об итогах уходящего года пяти российским телеканалам. Премьер-министр РФ подводит итоги года и отвечает на вопросы журналистов.

Напомним, 2018 год стал очень насыщен различными непопулярными решениями со стороны правительства России, приведшими к существенному ухудшению социально-экономической ситуации в стране.

06.12.2018:

«Разговор с Дмитрием Медведевым» завершился на новогодних планах премьер-министра. Он встретит Новый год, как и все - под бой курантов и обращение президента России. А дальше планирует, если получится, поехать в Сочи и покататься на лыжах.

Говоря об опасностях и преимуществах цифровой экономики, Медведев сообщил о рекордно низком уровне безработицы. По его словам, он составил 4,7%.

За 10 месяцев 2018 года составили 1,7%. Он подчеркнул, что рост продолжается. И правительство достигло стабильной инфляции - что позволяет людям планировать свои доходы и расходы.

У нас впервые за многие годы . Что говорит о том, что правительство РФ правильно распорядилось доходами, заявил Медведев.

Как правило, Медведев дает оценку событиям уходящего года. Темы обычно самые разные: от санкций до внутренней политики. Обычно разговор длится около 1,5 часов.

Премьер-министр России Дмитрий Медведев уже приехал в студию Первого канала. Это будет одиннадцатый разговор в подобном формате. Интервьюировать главу правительства будут Петр Толстой (Первый канал), Сергей Брилев («Россия-1»), Ирада Зейналова (НТВ) и Илья Доронов (РБК), а также Ирита Минина, автор программы «Лично знаком» на телеканале «Томское время».

Дмитрий Медведев

Напомним, что в своём прошлогоднем интервью Дмитрий Медведев, рассказал что в 2016 году российские сельхозпроизводители вырастили рекордный урожай — 118 млн тонн. Это, по его словам, был самый высокий урожай за всю историю современной России. Сильно продвинулась РФ и в плане развития промышленности. По словам Медведева, за последние (на момент интервью) два года, в импортозамещение в промышленности было вложено порядка 250 млрд рублей, из которых 120 млрд по линии фонда промышленности.

Медведев отметил рост целого ряда отраслей, в числе которых он назвал химическую, деревообрабатывающую и целлюлозно-бумажную виды промышленности. В 2016 году они, по словам премьера, росли капитально — на 10−15%.

Кроме того, глава правительства тогда отметил, что потребности РФ в транспортном машиностроении удовлетворяются за счёт внутреннего производства — приблизительно на 98%.

«То есть, мы ничего не покупаем за границей, — сказал тогда премьер. — Если в этом направлении мы будем двигаться, мы сможем увеличить темпы роста нашей экономики до четырёх процентов в год или близких, сопоставимых величин, то есть выше, чем темпы развития мировой экономики».

Экономика в 2017 году, по словам Медведева, должна была начать переход к росту.

Свет. Медведев

Интервью началось.

Вопросы премьеру задают ведущий Первого канала Валерий Фадеев , ведущий ВГТРК Сергей Брилёв , ведущая НТВ Ирада Зейналова , ведущий «Дождя» Михаил Фишман и ведущий РБК Игорь Полетаев .

Сергей Брилёв задал первый вопрос — об итогах уходящего года.

«На мой взгляд, сегодня мы можем свидетельствовать, что экономика вошла в стадию роста и в целом те изменения, что происходили, вполне благоприятны», — заявил Медведев.

Медведев напомнил слова Путина о том, что экономика вышла из рецессии. Ещё в прошлом году был «отрицательный рост» в — 0,2%.

«В этом году ситуация другая. Тоже прогнозов очень много, но все сходятся аналитики, что по итогам текущего года мы получим около 2% прирорста ВВП», — констатировал он.

«Это не огромная цифра, но она соответствует среднемировым в развитых странах», — добавил он.

В этом году будет зафиксирована рекордно низкая инфляция — менее 3%, отметил премьер.

«Огромное достижение за всю постсоветскую эпоху. Никогда инфляция не опускалась так низко. Это имеет прямое значение и для экономики, и для обычных граждан», — констатировал Медведев.

В этом году можно констатировать, что происходит рост реальной зарплаты.

«Она по итогам года прирастёт приблизительно на 3%», — указал Медведев.

Номинальный рост, в свою очередь, 7%.

«Не самый выдающийся результат, но важное изменение тренда», — констатировал премьер.

Медведев обратил внимание, что инвестиции в основной капитал по итогам года вырастут более чем на 4% — этого не было в последние годы тоже.

«Не говорю уже о сбалансированности бюджета, валютных резервах, которые также в этом году прирастают», — указал Медведев.

Исключительно важно, что курс рубля является стабильным и предсказуемым, также добавил премьер.

Медведев подчеркнул, что несмотря на мрачные прогнозы, политическое давление, правительство в полном объёме исполняет социальные обязательства.

«Всё, что запланировали — сделали. Это неплохой результат», — указал Медведев.

Ираида Зейналова попросила уточнить. Она спросила — в чём стоих хранить сегодня средства.

Медведев: Смотря какие цели преследует гражданин, готов ли он к рискам. Второй вопрос — в чем хранит и чем расплачивается — поскольку большинство россиян получает, хранит и тратит в рублях, то и хранить стоит в рублях.

Медведвев ответил, что самоцелью не может быть ни один показатель.

«Самоцель — благосостояние граждан. Курс валюты стабилен. На валютный курс оказывают влияние целый ряд параметров, мировая финансовая система, это внутреннее состояние экономики. Оно продиктовано ценами на углеводороды. Плюс другие факторы. Включая внешние шоки вроде санкций. Все эти параметры, хотя и оказывают влияние на курс рубля, но не такое, чтобы он был волатильным как несколько лет назад. Посмотрите, что происходило с ценами на нефть. Нефть колебалась до 50%, от 43 долларов до 65. Разлет огромный. Раньше когда мы наблюдали такую волатильность точно так же за нефтью следовал рубль. Он отвязлся. За это же время курс в гранциах 56−64 рублей за доллар. И курс доллара тоже двигался. Экономика вошла в другую фазу».

Медведева спрашивают о качестве экономического роста — корректировка ЦБ по итогам года, рост по прогнозам банка составил 1,8%. Почему происходит такой слабый рост? Нужны ли структурные реформы? Потолок ли такой рост?

«2% — это не стагнация. Некоторые страны позавидовали бы этим 2%. Вопрос — какова база этого роста. Она не такая значительаня, как мы бы хотели», — заявил Медведев.

По словам Медведева, Россия не исчерпала возможности для роста. Однако страна находится под воздействием экономических шоков — и внешних, и внутренних.

Из внешних — цены на углеводороды, которые всё ещё не так высоки, как хотелось бы, а также санкции Запада.

«Но не менее важны, а возможно и более значимы — структура нашей экономики, которая всё ещё ориентирована на углеводородный рост. Она меняется, больше половины доходов, около 60% получаем не от торговли нефти и газом. Но желательно, чтобы их было на 80−85% (других источников)», — заявил Медведев.

В некоторых случаях нужен как выход государства, так и вход государства в определённые сегменты экономики, подчеркнул Медведев. Структурные реформы нужны, чтобы «мы не замёрзли на 2%», добавил премьер.

Премьер. Медведев

Фадеев продолжил тему санкций. Есть сложные отрасли (станкостроение и прочие). В связи с санкциями какие меры по развитию этих отраслей?

Медведев:

«Эти отрасли сложные и важны, в этом и заключается несырьевой рост. Меры понятны. Мы начали реализовывать. Это вложения в станокстроение и прочее. Мы совсем недавно приобретали по экспорту 87% станков. Сейчас эта цифра будет в районе 70. Тоже много. Появились сугубо российские игроки. При том, что мы всёравно должны получать технологии и создавать бизнес с иностранными партнерами».

Если говорить об IT. Нельзя сказать что мы не занимались этой отраслью. Зеленоград создавался как центр развития микрожлектроники. Главное, чтобы она соответствовала тому уровню, который диктует современная ситуация. Это тонкие чувствительные вещи. Часть этих технологий поставили под санкции. Мы должны развивать и использовать в быту. У нас совсем недавно не было внутренней собственной платежной системы. Мир очень уязвим. Полно гавриков, которые вредят принимая решения и воздействуя на сеть. Мы создали свою платежную системы. Мы должны иметь свои чипы и карты. Это было сделано. Задача в том, чтобы это всё было на высоком уровне.

Идея прослеживаемости товаров и электронных меток. Важно знать, каким образом к нам попал товар и какие этапы прошел. Чтобы ставить барьер контрафакту и серым ввозам. И неплатежам налогов. Это будущее экономики. Только что была принята программа цифровая экономика.

Премьер-министра спрашивают о работающих бедных — их порядка 12 млн человек в настоящее время. Сможем ли мы победить бедность за счёт повышения темпов роста ВВП в ближайшие годы?

«Бедность — это, конечно, одна из самых кричащих проблем нашей современной экономики. Естественно, что сама бедность является оборотной стороной недоразвитости экономики. Потому что не может быть ситуации, когда экономика — в слабом состоянии, а бедных вообще нет», — заявил Медведев.

«У нас за последние несколько лет число таких людей выросло. Оно меньше существенно, чем то с чем мы начинали в начале текущего столетия, лет 10−15 назад. Тогда таких людей было порядка 30 млн человек», — указал Медведев.

По словам премьера, в этом вопросе требуется «системная, конкретная работа». Проблема социальной системы текущей российской в том, что она «всё размазывает тонким слоем». Поэтому идея адресности исключительно важна.

«Пенсионеры, люди с ограничениями по здоровью и многодетные семьи. Именно по этим категориям и принимаются решения», — перечислил Медведев социальные группы, которым должна быть направлена адресная помощь.

Поддержка семей — вовсе ключевая задача.

«Это наше будущее, и очень плохо, когда люди, принимающие решения о планировании семьи, сталкиваются с материальными проблемами. Это главный ограничитель», — констатировал Медведев.

Медведев напомнил, что программа материнского капитала оказалась рабочей, и президент предложил продлить её до 2021 года. Были озвучены и другие важные шаги.

«Это пособия для тех семей, что решили завести первого ребёнка. Мы убедились, что сейчас пора стимулировать не к рождению вторых детей, а уже первых детей. Для этого вводятся пособия, вот эта адресность, о которой я говорил», — заявил премьер.

«Ещё одна идея — в том, чтобы субсидировать ипотечные кредиты сверх уровня в 6% — а по всем мировым расчётам 6% это та ипотека, которую с лёгкостью тянут большинство семей, — так вот разница между 6% и текущей ипотечной ставкой будет компенсироваться за счёт федеральных средств. Это будет касаться тех, кто заводит второго и третьего ребёнка — на 3 года и пять лет. Это существенным образом и людей мотивирует, и простимулирует ипотечную программу», — указал Медведев.

У Ираиды Зейналовой вопрос по поводу пенсий. Не хотелось бы в старости без помощи остатья, сейчас пошли заявления, что Пенсионный фонд пуст и платить нечем.

«Есть чем платить пенсии?» — спрашивает она.

Медведев:

Понятно, что негатиная информация всегда оставляет рану в душе. Осадочек остаётся. Вроде опроврегли. Хочу сказать официально — всё в порядке, деньги на выплату пенсий есть, никаких проблем не будет.

Другое дело что нужно думать, как правильно оптимизировать денежные накопления, как ими управлять.

Это всё задачи ближайших лет. Но они никак не связаны с выплатами. Тем более что пенсии касаются 43 млн человек. Это треть населения нашей страны. Это исключительно чувствительная тема, по которой не может быть двусмысленностей. Мы исходим из необходимости проиндексировать пенсии в январе. Эта индексация будет выше, чем инфляция.

Индексация уже запланирована — 3,7%.

Мы вернулись к нормальному состоянию, когда индексация идет на размер инфляции или выше.

Вопрос от Сергея Брилёва (ВГТРК) про налоги: пошёл новый круг разговоров о налоговой нагрузке, останется ли НДФЛ плоским?

«Мы пообещали, что в течение текущего периода — президент сказал, правительство, — не будет меняться основа налоговой системы. И мы это выполнили! Что бы ни говорили и как бы ни упрекали в квазиналоговых платежах нас. Налоговые ставки все сохранились. Назовите страну, где было бы так же как у нас — чтобы в течение 5−7 лет не менялись?», — ответил Медведев.

«Вечных налогов не бывает. Плоская шкала НДФЛ оказалась очень удачной для нашей страны, мы вытащили из тени огромное количество доходов. Не боятся платить и очень богатые. Мы собираем до 3 трлн НДФЛ в год — это огромная сумма! И принимая решения, в какую сторону мы идём, мы должны думать, кто сколько будет платить», — указал Медведев.

Премьер призвал учитывать возможность возврата к «серым платежам».

«Я считаю, что простая для исчисления, понятная шкала налогов (НДФЛ) себя оправдала. А там — посмотрим», — закончил Медведев, говоря о возможности реформы системы налогообложения в перспективе.

Вопрос Полетаева: Что думаете про финансовый кризис?

Медведев ответил:

«Я считаю, что сегодня наша финансовая система находится в стабильном и равновесном нормальном состоянии. Эта система была отбалансирована за счёт удачных решений, которые принимал Центробанк. Правительство в своей части эти решения принимало и поддерживало. Центробанк продолжает работу по наведению порядка в финансовом мире».

«У нас часть банков не имели капитала, чтобы развиваться. По таким банкам ЦБ принял решения отозвать лицензии. Иски, споры. Но это расчистка финансового поля. Когда таких банков много, они могут положить всю систему. Мне кажется что ЦБ справляется».

По его словам, для банков важны показатели, вопросы ликвидности.

«За всеми этими позициями ЦБ следит и будет следить. Оснований полагать, что эти меры приведут к обратному эффекту, нет. Наша система финансовая укрепилась. Это проявляется в котировках нашей валюты», — добавил премьер.

Спрашивает Валерий Фадеев (Первый канал): Обманутые дольщики — стало ли их меньше и что делается, чтобы решить проблему?

«Решения определённые принятые, на мой взгляд, долгожданные», — заявил Медведев.

Вопрос делится на две части: чтобы впредь не допускать манипулирования деньгами дольщиков. Для этого принят закон, фонд защиты участников долевого строительства — помещением накопленных средств в достройку или выплаты компенсаций.

«Они должны быть заложены в сами договоры … там всего 1,2% — это никак не скажется на стоимости услуг и подрядных работах. На ценах, на строительном рынке это никак не сказалось», — указал премьер.

Вторая часть проблемы — помочь тем, кто уже попал в проблемную ситуацию.

«Это штучная работа. Регион от региона сильно отличается — где-то их много, где-то их мало. Где-то очередь измеряется десятками тысяч, всё это надо развязывать и делать предельно внимательно и тактом к тем, кто попал в такую ситуацию», — пояснил премьер-министр.

«На будущее нужно вообще отказаться от договоров долевого строительства. Это всё рудименты прежней эпохи, недоразвитого жилищного рынка. Ни в каких других странах не существует таких договоров долевого строительства. Ипотека — да. А здесь, из-за того, что финансовая система работала «так себе», строительные технологии были не на высоте — у нас появилась вот эта вот модель. На будущее нужно постепенно уходить из долевого строительства в нормальную цивилизованную ипотеку», — указал Медведев.

Ираида Зейналова: Реформа здравоохранения — каким образом в неё заложена сама проблема доступности медуслуг и качества услуг в соц сфере, иначе они погрязнут в бумагах.

Медведев подчеркнул, что отчетность в целом нужна, от неё нельзя отказаться, иначе впадём в другую крайность, когда нельзя отследить как человека учили и лечили. Но отчетность, по его словам, должна быть разумной:

«Ворох отчетности раздулся. На это указывают все. И врачи, и учителя. Что делать? Внедрять современные формы контроля и отчетности — электронные формы. Здесь нет ничего сверхестественного».

Вторая сторона, подчеркнул Медведев, в том чтобы обеспечить лучшую доступность:

«Я думаю, что врачи уже умеют пользоваться компьютерами. 10 лет назад начался переход наших школ к интернетизации. Тогда я заходил в школы и видел, что учителя с тоской смотрят на компьютеры. Сейчас все научились. Важно, что была обеспечена доступность. Не обязательно для консультации везти пациента из района. Иногда это сотни км. Человек может чувствовать себя неважно. Но если есть коммуникация по сети, то можно все показать по интернету и получить квалифицированную консльтацию в региональном центре или даже в Москве».

Сейчас мы обсуждаем, чтобы дополнительные деньги направить на создание системы электронных коммуникаций, добавил он.

Вопрос про «демонстративную акцию устрашения» против театров, Кирилла Серебряникова и других: как премьер смотрит на эту ситуацию.

«Наши представители творческих профессий правы в том, что законодательство применительно к театрам, кинопроизводству и ряду других творческих профессий крайне несовершенно. Перемены не так быстры, как нам хотелось бы. Всё крутится вокруг госзакупок и госуслуг. Это 44 закон так называемый. Он диктует понятные конкурентные требования, но как только мы переходим в творческий мир — этот критерий даёт сбой», — заявил Медведев.

«Ко мне обращались режиссёры, говорят, что всё положено в систему контроля и администрирования по линии Казначейства. Но как нам расплатиться с плотником, который создаёт декорации в далёком сибирском местечке? Нам нужны наличные деньги. У него нет счёта, с ним нельзя расплатиться с карточкой», — привёл пример Медведев.

«Мы идём навстречу — чтобы система применительно к театрам и другой творческой деятельности стала более лояльной. Здесь нужно создать работающую модель», — подчеркнул премьер.

Кроме того, все эти действия должны найти адекватное отражение в бухгалтерии, добавил он:

«Задача тех, кто этим занимается — по максимуму следовать существующим правилам. Это сложно, но этому нужно уделять внимание».

«Поэтому движение должно быть встречным — создать понятную, работоспособную рамку творческой деятельности для творческих профессий. А с другой стороны, сами представители творческих профессий, организаций — сами должны максимально следить, что у них происходит».

Комментируя громкие дела последнего времени с театральными деятелями, Медведев подчеркнул, что у «всех процессов есть разные стороны» и отметил, что к таким вопросам нужно подходить предельно деликатно.

«Есть и истцы, которые считают, что в действиях тех или иных лиц, в том числе творческих, содержатся элементы правонарушений. Это в их праве. Так может и государство поступать, так могут поступать и другие участники», — добавил он.

Медведев ответил, что это важнейшая тема, она касается всех людей в нашей стране. Лекарства принимают все так или иначе.

«В этой сфере контроль государства должен быть постоянным. Этим занимается федеральаня антимонопольная служба. Мы сейчас не регулируем в полном объёме цены на лекарства, но мы следим за сбалансированностью этих цен. Каким образом достичь сбалансированности?»

«Там деньги вращаются огромные. Я позвонил министру с утра и спросил, на что рассчитывам по поводу финансирования лекарств», — подчеркнул Медведев.

«Приблизительно пол триллиона ежегодно. Через бюджет и систему ОМС. Нужно следить, чтобы деньги шли на дело. На приобретение важных лекарственных препаратов. Этот список ЖНВЛП состоит из почти 700 наименований. Чем шире этот список, тем выше доступность препаратов. Вважно следить за ассортиментом в аптеках. Чтобы не было так, что лежит дорогой препарат, а дешевого нет. За этим надо следить».

«Очень важно, чтобы сами препараты были и качественными и разумно дешевыми, продавались бы по приемлемым для людей ценам. Как этого достичь?

Целый ряд производителей действовал не очень красиво. Надо навести порядок на фармакологическом рынке. 70% препаратов приобретается из-за границы и только 30% внутри страны. Если взять список важнейших препаратов, там уже 85% приобретаются внутри страны. Это объективно дешевле. Это не зависит от колебаний иностранной валюты. Это есть то импортозамещение, на которое мы должны обращать самое пристальное внимание. Чтобы все участники этого рынка вели себя ответственно. Мы приняли решения, чтобы маркировать лекарства иначе.

Сразу пошли вопросы, что это приведет к росту цен. Но нам нужны качественные препараты и нормальная фармацевтическая промышленность. Надо навести там порядок, чтобы были препараты не хуже, чем импортные».

Спрашивает Игорь Полетаев (РБК) о рекордных урожаях зерна. Для аграриев проблема — падение цен на мировом рынке. Планирует ли государство жёстче регулировать рынок?

«Мы добились выдающихся результатов — здесь хочется похвалить всех аграриев и похвалить те меры, которые мы применяли», — заявил Медведев.

140 млн тонн зерна — результат, который ни в каком веке и ни при каком строе не знала наша страна, подчеркнул он.

«Мы превратились в самого крупного нетто-экспортёра пшеницы и зерновых. Это капитал. Это валюта. Если мы выйдем на уровень порядка 50 млн тонн — а урожай позволяет это сделать, с обеспечением всех норм и запасов, — это решим многие задачи», — заявил Медведев.

Во-вторых, нужно вкладываться в глубокую переработку зерна, подчеркнул он.

«Третье — очень важно, чтобы наши логистические возможности были приведены в соответствие с нашими возможностями по производству зерна. Это порты и дороги. Наконец — это тарифная составляющая. С учётом выдающихся результатов в этом году по сбору урожая, мы приняли решение поддержать аграриев по более низким тарифам на железнородорожные перевозки», — заявил Медведев.

«А вагонов-то хватит?», — уточнила Зейналова.

«Хватит-хватит», — заверил с улыбкой премьер.

Фишман спросил про смену губернаторов:

«Беспрецедентный масштаб. Много варягов. Что вы про это думаете? Не означают ли эти перестановки, что за новыми губарми закрпеляют статус представителя центра на местах?»

Медведев:

«Если говорить об общей тенденции, то мне она кажется правильной. Мы начали активно процессы, связанные с омоложением губернаторского корпуса. Сейчас был большой отряд относительно молодых, которые получили новые назначения, но они пока временно исполняющие обязанности.

Люди всегда, когда голосуют, смотрят — свой или не свой. Я во многих регионах был и видел, как работают назначенцы. Был приятно удивлен, как быстро они погрузились в местный материал. Очень неплохо они вписались. Всё будет зависеть от их команд и от того, как они станут рабоать.

Губернатор — это не президент субъекта федерации. Руководитель субъекта — это, как правило, глава исполнительной власти де факто и де юре являюстя участниками большой вертикали власти, во главе которой стоит правительство.

Но конечно самое главное — это поддержка людей. Сейчас другая группа, которая получила назначения, должна доказать свою работоспособность.

Я в силу известных обстоятельств руковожу крупнейшей партией. Я встречался с каждым из кандидатов. Они все говорили, что хотят быть полезными своей стране. Посмотрим, что у них получится».

Спрашивает Сергей Брилев (ВГТРК) о губернаторах: омоложение состоялось, обновление есть. Но системная проблема остаётся старой — вроде бы у нас федерация, а управление во многом унитарное, что особенно видно по межбюджетным отношениям. Если долги прощать регионам, то надо ли также давать больше самостоятельности субъектам РФ?

«Тут палка о двух концах и нужно держать баланс. Все регионы очень разные. … У всех регионов есть свои проекты, и абсолютное большинство из них создавалось для того, чтобы развивать экономики и помогать людям. В ряде случае они были не очень хорошо просчитаны… Хотят показать, как у них инвестиции хорошо идут, а за бюджетной сферой следят не очень», — заявил Медведев.

По его словам, регионам помогать всё равно придётся — несмотря на федеративный характер государства, вся полнота ответственности на центре.

Регионы по-разному себя ведут, констатировал премьер, комментируя замечание Зейналовой, что помощь из центра позволяет многим губернаторам «вести себя инфантильно».По словам Медведева, нужно посмотреть по каждой конкретной ситуации, что за кредиты имеют у себя те или иные субъекты РФ.

«Перевести часть коммерческих кредитов в бюджетные — примерно 50% их мы перевели в бюджетные. Нужно подумать о реструктуризации задолженности — реструктурировали на 700 млрд», — подчеркнул Медведев.

По его словам, система дотаций составила около 600 млрд рублей.

«Все эти меры позволяют (поддержать) ситуацию. Но губернаторы должны себя вести ответственно», — подчеркнул Медведев. О расширении полномочий: «У нас не может быть абсолютно симметричной федерации. Если бы наши территории, земли, штаты были совершенно одинаковы… было бы очень легко. Но они очень разные! Юридически полномочия одинаковы. Но осуществлять их надо очень по-разному», — заявил Медведев.

Фадеев: В мире идет технологическая революция. Есть напряжения. Все ключевые исследования не у нас. У нас есть шансы вернуться в число лидеров?

Медведев:

«Шансы есть, но медлить нельзя. Надо заскакивать в уходящий поезд. Этот поезд набрал обороты без нас. Мы долгое время находились в ситуации, когда надо было выживать. Только сейчас начали создавать основу для своего технологического развития. Есть инструменты, которые уже опробованы. Есть люди. Талантливых у нас много. Нет способности быстро преобразоывать новинки в работающие проекты.

В этом смысле мы не можем похвастаться великолепным прошлым. Но этому можно научиться. Есть страны, которые не могут сами придумывать. Нам надо научиться коммерциализации. Бизнес должен вкладываться в современные технологии. Мне приходилось крупные компании палкой туда загонять. Действительно это задача исключительной важности».

Спрашивает Ирада Зейналова (НТВ) о «киберновинках»: Хаят наших «хакеров» за вломы всего подряд. Существует такая вещь, как кибервойна — сейчас люди, которые «погрязли» в компьютерном мире, говорят об обеспечении киберсуверенитета. Как это соотносится с разговорами о строительстве «цифровой экономики»?

«Это задача мирового масштаба. И лучше не кибервойна, а киберсотрудничество», — заявил Медведев.

«Если говорить о международном законодательстве, о конвенциях в сфере кибербезопаснсоти — мы на нулевом уровне, человечество никуда не продвинулось с 1970-ых годов».

«Мы должны быть самодостаточными, но не закрытыми», — указал премьер. Должно быть достаточно технологий для развития, но закрытость приведёт к изоляции от передовых разработок.

«Хакеры, агенты Кремля… Это уже отдельный сформировавшийся рынок. Все лезут ко всем. Все следят друг за другом. Обвинять одну нашу страну — смешно, все это прекрасно понимают. Но обвинения России превратились в инструмент внутренних разборок в других странах», — заявил Медведев.

По его словам, террористы активнейшим образом используют современные технологии, и вместо «криков о хакерах» государствам нужно консолидировать условия в борьбе с этой угрозой.

«Скажем прямо, абсолютной защиты, которая будет существовать десятилетиями или даже годами не существует. На каждую меру киберзащиты находится та или иная уловка. Это то соревнование, которое будет идти постоянно. Мы должны просто к этому быть готовы», — заявил Медведев.

Поделиться